Дворец грез

— Знаешь, это не то, чего надо было бы стыдиться, — сказал он. — Мне это показалось неожиданным, только и всего. А ты знаешь, что Сет не всегда был богом зла? Что он является тотемом этого нома и город Пи-Рамзес посвящен ему?

Я затрясла головой в изумлении. Сет дли селян всегда был богом, которого по необходимости следовало умиротворять, бояться и избегать, если возможно.

— Великий бог Осирис Рамзес Второй, с рыжими волосами и долгой жизнью, был ярым приверженцем Сета и построил этот город в его славу. У Сета тоже были рыжие волосы, и, возможно, у него были синие глаза, насколько нам известно, — закончил он шутливо, — Поэтому соберись с духом, Ту. Если Сет любит тебя, ты будешь непобедима. — Он выпил немного воды и взял свиток. — Продолжим.

Я не хотела быть ребенком Сета. Я хотела оставаться преданной Вепвавету, моему покровителю. Чернила высохли на моей кисти. Я снова наклонила чернильницу, махнула метелкой на тучу роящейся мошкары — день уже клонился к вечеру — и приготовилась писать. Сердце мое глухо стучало.

В письме я не слишком преуспела. Мои буквы были велики и несовершенной формы, писала я мучительно медленно. Каха не поддразнивал меня. Что-то незаметно изменилось в его отношении ко мне. Он был внимателен и терпелив, осторожно поправляя меня, позволяя продвигаться в удобном для меня темпе. Он проникся уважением к моим стараниям, думала я. Через несколько часов напряженного труда он мягко забрал кисточку из моих перепачканных чернилами и сведенных судорогой пальцев и поднял дощечку с колен.

— Вполне достаточно на сегодня, — сказал он, предлагая мне воды, которую я жадно выпила. — Диктант был трудным, Ту, но мне нужно было знать, с чего начинать. Следовало бы вернуться к глиняным черепкам, на которых ты могла бы практиковаться, но я не хочу. Гуи достаточно богат, чтобы обеспечить тебе столько папируса, сколько потребуется! — Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. — Читаешь ты вполне прилично. Я слышал, что ты владеешь кое-какими навыками исцеления.

— Моя мать — повитуха в Асвате и целительница, — сказала я ему. — Я умею без ошибок записывать длинные рецепты травяных снадобий, но понимаю, что во всем остальном я невежественна.

— Ты не долго будешь невежественной, — медленно сказал Каха. Обернувшись, он махнул рабу, дремавшему под своим деревом. — Возвращайся в свою комнату и поешь. Думаю, сегодня мы воздержимся от урока истории. Ты устала, а тебе еще предстоит избиение от Небнефера.

— Меня будут бить? — встревоженно воскликнула я, — За что?

Теперь он громко рассмеялся.

— Небнефер — это тренер Мастера, — объяснил он. — Он один из очень немногих людей, которому позволено видеть Мастера раздетым. Не думаю, что он заставит тебя натягивать лук или метать копье, скорее потребует, чтобы ты научилась гнуть свое тело множеством удивительных способов, для того чтобы поддерживать здоровье и гибкость. Идем.

Вскочив, я принялась растирать икру, сведенную внезапной судорогой.

— Если ты дашь мне старую дощечку и немного папируса, я в свободные часы смогу упражняться в письме, — предложила я, но он покачал головой.

— Это не разрешено, — сказал Каха твердо.

— Почему нет?

Он поднял руки в извечном жесте смирения.

— За твоим обучением всегда должен присматривать кто-нибудь лично, — сказал он. — Под страхом строгого наказания я должен обеспечить, чтобы ты ничего не читала и не писала, если нет меня или Ани.

Я сложила руки на груди и не мигая уставилась на него:

— Это глупо. Это вообще бессмысленно. Гуи думает, что я стану писать своей семье тайные письма с гадостями насчет него?

Каха улыбнулся:

— О, перестань. Только самая непроходимая дура рискнула бы утратить свое положение здесь таким глупым способом. Нет, я полагаю, что Мастер хочет, чтобы ты сразу училась все делать как следует, чтобы потом не пришлось переучиваться. А переучиться почти невозможно. Беги, Ту. Дисенк заждалась тебя. — Он вновь заговорил слегка покровительственным тоном.