Дворец грез

Утро не принесло облегчения. Я билась в тисках, которые сама для себя сотворила, но их хватка не ослабевала. Я покорно позволила Дисенк закутать меня в покрывало и проводить в ванную, и впервые ласковые струи ароматной воды, побежавшие по телу, не успокоили меня. Казалось, вода еще больше усилила внутреннее волнение, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать от боли, под руками юного массажиста, который делал мне массаж почти ежедневно, с тех пор как я поселилась в гареме. Во влажном воздухе носились дюжины различных ароматов, женщины входили и выходили, я слышала обрывки их разговоров, когда они окликали друг дружку нежными голосами. Их женственность, их чувственные движения угнетали меня, и, рассеянно отвечая на приветствия, я вышла и постаралась идти к себе спокойным шагом, хотя каждая жилка во мне трепетала и побуждала к бегству.

Когда Дисенк начала красить мне лицо, я непроизвольно сжала кулаки. Пока она не дошла до губ, я была еще в состоянии сдерживаться, но, почувствовав прикосновение к губам кисточки с красной охрой, я вдруг ощутила во рту металлический привкус крови; с проклятиями я схватила тряпку и принялась яростно стирать отвратительную краску. Моя служанка ничего не сказала, и я никак не объяснила свой поступок.

Мне удалось немного поесть и выпить воды, я почувствовала себя спокойнее и была готова взять на руки Пентауру, но, когда я склонилась над его корзинкой, он посмотрел на меня немигающим, укоризненным взглядом. Я потянулась к нему, но вдруг его личико сморщилось, и он зашелся криком. Я поспешно отпрянула, рассердившись.

— Я не могу сейчас слышать его плач! — выпалила я Дисенк, — Отнеси его на время кормилице. И потом сходи в наш прежний двор. Попытайся выяснить, что там происходит, пока я не улеглась на кушетку и не напилась до бесчувствия! Поторапливайся!

Ее не было некоторое время, но еще задолго до ее возвращения я начала осознавать, что настроение вокруг изменилось. Тихий гул, всегда доносившийся со двора, прекратился. Женщины, которые обычно щебетали в утренние часы на лужайке, расположившись на траве вместе с детьми, теперь затихли; и когда ощущение непривычной тишины пробилось наконец в мое сознание, я выглянула из комнаты и увидела, что все разошлись, а служанки складывают балдахины и собирают подушки, игральные доски и игрушки. Вид у них был унылый. По двору разлилось зловещее ожидание, но я не осмеливалась выйти и спросить, что случилось.

Двор опустел, но двери комнат оставались открытыми. Из своей комнаты мне было видно обитательниц двора, маячивших в дверях. Разошелся слух о несчастье, и я полагала, что знаю, что случилось. С дрожью во всех членах я отпрянула к креслу и очень медленно опустилась в него; я ждала. Мгновения проносились, и на меня стало опускаться необычайное спокойствие. Тело перестало дрожать. Разум прекратил свои неистовые гонки и снова стал подвластен моей воле. Я могла рассуждать связно и хладнокровно. В наивысшей точке тревоги и беспокойства здравомыслие окончательно вернулось ко мне, а Дисенк излучала тревогу, когда торопливо вошла в комнату, запыхавшаяся и взволнованная.

— Хентмира очень больна, — сказала она без околичностей. — Я не осмелилась войти к ней из страха привлечь внимание к себе, а значит, и к тебе, но там много слуг и жрецов. Они все время входят и выходят. Увидев меня, госпожа Гунро быстро отвела меня в сторону.

— Жрецы? — воскликнула я. — Кто ухаживает за ней?

Дворцовый врачеватель. Он и вызвал жрецов, чтобы они боролись с демонами болезни. Госпожа Гунро думает, Хентмира при смерти, Ту.

Я ничего не почувствовала при ее словах. Будто на мне был каменный панцирь.

— Какие симптомы?

— Сыпь по всему телу. Постоянная рвота и судороги. Я слышала, как она плачет, так жалобно.

— А что фараон? — почти шепотом спросила я. — Если дворцовый врачеватель пользует Хентмиру, значит ли это, что Рамзес уже мертв?

— Нет. — Дисенк покачала головой.

Я жестом позволила ей сесть, и она опустилась на скамеечку у моей кушетки и судорожно переплела пальцы.

— Ходят слухи, что к нему вызвали Мастера. Говорят, что он не так болен, как его наложница. Поэтому он отпустил дворцового врачевателя ухаживать за Хентмирой. — Наши глаза встретились. — Он поправится, Ту?

— Я не знаю. — Паника силилась прорвать защиту, что я выстроила вокруг себя. — Через несколько часов будет ясно. Гуи пришел?

— Госпожа Гунро не сказала мне.

— А где банка с маслом?

— Хентмира не принесла ее обратно в келью. Госпожа Гунро сказала, что Хентмира вернулась из дворца ранним утром сегодня и отправилась прямо в постель. Но она дрожала и стонала, и через час, к рассвету, госпожа Гунро окончательно забеспокоилась и послала за Амоннахтом. Хранитель вызвал врачевателя гарема, который испросил разрешения посоветоваться с дворцовым врачевателем. В это время фараон спал, поэтому дворцовый врачеватель сам пришел осмотреть Хентмиру. Он все еще здесь.

Между нами повисло молчание, но наши невысказанные мысли кричали безмолвно и тревожно. Наконец я поднялась.