Двор Крыльев и Гибели

— Осторожнее, — огрызнулся Тамлин.

Я опустила руку на стол.

— Я буду в порядке с Люсьеном и парой стражников.

Люсьен, похоже, хотел погрузиться в свое кресло и исчезнуть навсегда.

Я посмотрела на Дагдана и Браннэ, и немного улыбнулась.

— Я могу защитить себя, раз уж на то пошло, — сказала я Тамлину.

Даэмати улыбнулись мне в ответ. Я не ощущала прикосновения к своему мысленному барьеру, или к тому, которым я окружила стольких людей здесь, скольких смогла. Постоянное использование силы сказывалось на мне — пребывание вдали от этого места в течение четырех или пяти дней станет долгожданным облегчением.

Тем более что Ианфе пробормотала Тамлину:

— Возможно, мой друг, тебе стоит пойти.

Я ждала — ждала еще какой-нибудь ерунды от этого пухлого рта –

— Никогда не знаешь, когда Ночной Двор попытается похитить её.

Я моргнула, решая, как отреагировать. Сделав выбор в пользу откидывания на стул, втягивания плеч, вытаскивая воспоминания о Клэр, о Рисе с ясеневыми стрелами в крыльях — любой способ вытащить свой запах страха.

— У тебя есть новости? — прошептала я.

Бранна и Дагдан выглядели очень заинтересованными.

Жрица открыла рот, но Юриан прервал её и сказал:

— Нет никаких новостей. Их границы защищены. Рисанд будет дураком, испытывая удачу, если сунется сюда.

Я уставилась на свою тарелку, олицетворяя склоненный ужас.

— Дураком, да, — возразила Ианфе, — но еще есть кровная месть.

Она посмотрела на Тамлина, утреннее солнце ухватилось за ее украшение на голове.

— Возможно, если бы ты вернул ему крылья его семьи, он бы… успокоился.

На мгновение тишина поглотила меня.

А за ней последовала волна рева, которая заглушала почти все мысли, все инстинкты самосохранения. Я едва могла слышать сквозь рев в своей крови и костях.

Но эти слова, предложение… Дешевая попытка загнать меня в ловушку. Я притворилась, что не услышала, что это меня не взволновало. Даже если ждала ответа Тамлина.

Когда Тамлин ответил, его голос был низким.

— Я сжег их очень давно.

Я могла поклясться, что в его словах было что-то вроде раскаяния — раскаяния и стыда.

Ианфе лишь выразила неодобрение.

— Очень жаль. Он мог бы щедро заплатить за них.

Мои конечности уже болели от усилий не прыгнуть через стол, чтобы разбить ее голову о мраморный пол.

Но я сказала Тамлину, успокаивающе и нежно:

— Я буду в порядке.

Я коснулась его руки, гладя большим пальцем его ладонь. Удерживая его взгляд.

— Давай не будем опять идти по этому пути.

Когда я отстранилась, Тамлин лишь взглянул на Люсьена, и все следы вины исчезли. Его когти свободно выскользнули, погрузившись в рубчатую древесину его кресла.

— Будь осторожен.

Никто из нас даже не притворялся, что это была не угроза.

Это была двухдневная поездка, но мы взяли запасы лишь на день, чтобы добраться туда сначала рассеясь, затем пройдясь пешком, а потом опять рассеясь. Мы могли перемещаться на несколько миль за раз, но Дагдан был медленнее, чем я ожидала, учитывая, что он должен был нести свою сестру и Юриана.

Я не винила его за это. Когда каждый из нас нес другого, утечка сил была значительной. Мы с Люсьеном переносили стражников, сыновей младших лордов, которые были обучены вежливости и бдительности. В результате запасы были ограничены. Включая палатки.

Когда мы добрались до щели в стене, начало темнеть.

Те немногие припасы, которые мы взяли, также обременяли наше рассеивание через мир, и я позволила стражникам установить палатки для нас, как леди, которой прислуживают. Наш ужин вокруг небольшого костра был тихим, никто из нас не хотел говорить, за исключением Юриана, который бесконечно расспрашивал стражников об их обучении. Близнецы ушли в свою палатку, забрав с собой мясные бутерброды из наших припасов, нахмурившись, будто они кишели личинками, а Юриан вскоре ушел в лес, заявив, что хочет прогуляться, прежде чем пойдет спать.

Я зашла в холщовую палатку, когда огонь погас, места едва хватало для того, чтобы мы с Люсьеном могли спать плечом к плечу.

Мгновением позже он просунулся через вход и выругался, а его рыжие волосы блестели в свете слабых огней.

— Может быть мне лучше поспать снаружи.

Я закатила глаза.

— Я тебя умоляю.

Он проявил осторожность, учитывая, как он опустился на колени и снял сапоги.

— Ты же знаешь, что Тамлин может быть… чувствительным к некоторым вещам.

— А еще он может быть занозой в моей заднице, — отрезала я и скользнула под одеяла. — Когда ты уступаешь ему при каждой паранойе, то делаешь только хуже.

Люсьен расстегнул свой пиджак, но в основном остался одетым, и тоже скользнул в спальный мешок.

— Я думаю, что все стало хуже, потому что вы еще не… Я имею в виду, у вас еще не было?

Я напряглась, натянув одеяло на плечи.

— Нет. Я все еще не хочу, чтобы ко мне прикасались таким образом.

Его молчание было тяжелым — грустным. Я ненавидела эту ложь, ненавидела ее за то, какой грязной себя ощущала.

— Мне жаль, — сказал он.

И я подумала, что он извиняется еще и за то, что мы лежим так близко в темноте нашей палатки, что даже видим друг друга.