Двор чудес

– Уже половина двенадцатого, – сказал он. – Уходите, пора.

Манфред покачал головой:

– Нет, я буду здесь.

– Но сейчас сюда нагрянет великий прево со всей своей силой!

– Потому-то я здесь и буду.

– Что же, вы и впрямь из этих? Вы тоже вор?

– Я не вор, – хладнокровно ответил Манфред, – но воспитан среди этих бедняг. В их глазах я никогда не видел ничего, кроме сочувствия, а их жестокие руки, когда я был мал, привыкли ласкать меня…

– Говорите! Говорите дальше! – взволнованно воскликнул Рагастен.

– Это несчастные люди, – продолжал юноша, – и я люблю их, как любили они меня. Сегодня я им нужен. Если надо – умру вместе с ними. Спасибо, сударь, что предупредили… Я вдвойне вам обязан, если это возможно… но я буду здесь.

– Тогда и я тоже, – сказал Рагастен.

Манфред так и вскрикнул от радости:

– С такой шпагой, как ваша, мы не пропадем!

Он подозвал Лантене.

– Брат, – сказал он, – вот великодушный человек, о котором я так много тебе говорил…

Лантене с восхищеньем и признательностью посмотрел на шевалье и протянул ему руку.

– Сударь, вы герой, – сказал он. – Благодаря вам мой брат не погиб…

– Ваш брат? – удивленно переспросил Рагастен.

– Да мы друг друга называем братьями, хоть и некровные родственники… по всей вероятности.

Рагастен беглым взглядом оценил Лантене – человека, который, по словам Трико, был готов на любое злодейство.

Оценил и понял, что Трико нагло врал. Чего ради?

Последние слова Лантене насторожили его.

– Вы сказали «по всей вероятности»? – опять переспросил Рагастен. – Простите мне мое любопытство – отнесите его только на счет симпатии, которую вы мне оба внушаете…

– Я так говорю, – ответил Лантене, – потому что мы с Манфредом оба не знаем своего происхождения. Мы вместе росли у одной цыганки со Двора чудес – вот и все, что мне известно о моем детстве.

Рагастен сильно побледнел. Его взгляд со страстным любопытством остановился на Манфреде.

– Где же эта цыганка? – спросил он.

– Здесь, с нами.

– Могу я ее видеть… говорить?

– Да, конечно, – удивленно ответил Манфред. – Но, сударь, не вы ли сказали, что ровно в полночь будет штурм?

– Да, конечно, – сказал Рагастен.

Он утер пот, катившийся градом по лицу, и с усилием избавился от своих мыслей.

– Ваша правда, – произнес он решительно. – Давайте заниматься обороной.

Манфред знаком руки подозвал нескольких воровских старшин, особо уважаемых за храбрость и выдержку.

Рагастена окружал воровской народ, каторжники и висельники. Его невыразимо смущала мысль, что сейчас придется обнажить шпагу ради этих разбойников.

Но он переводил взгляд на Манфреда, и смущение уходило прочь. А вдруг этот юноша – его сын?

Он с ужасом вспоминал слова короля Франциска. Главная цель похода была схватить Манфреда и Лантене.

И на восходе солнца Манфред будет уже повешен у Трагуарского Креста.

А вдруг Манфред – в самом деле его сын?!

Кровь прилила к голове Рагастена. В этот миг он схватился бы один с целой армией, лишь бы спасти юношу. Вокруг него уже не было воров и потаскух. Был только сын (может быть, родной сын!), и шевалье готов был спалить весь Париж, но не дать Манфреду оказаться в руках короля и великого прево.

Проницательным взором он окинул весь Двор чудес.

От него расходилось три переулка.

Все три были перегорожены баррикадами.

– Оружие есть? – спросил шевалье.

– Три сотни аркебуз да пистолетов еще столько же.

– Патронов?

– Хватает.

– Стрелки?

– Мужчины все умеют стрелять из аркебуз.

– А женщины что могут делать?

– Что угодно.

– Хорошо, – сказал Рагастен. – Сотню человек на эту улицу, – (он указал на переулок Спасителя). – Сотню сюда, – (на переулок Монторгёй). – И сотню в этот переулок, – (переулок Калек). – За каждой сотней стрелков поставьте два десятка женщин, только в укрытии – будут перезаряжать аркебузы.

Рагастен не успевал отдавать приказания, как они уже исполнялись.

Тут в церкви Сент-Эсташ пробило полночь.

– Теперь, – продолжал Рагастен, – за каждой сотней аркебузиров поставьте еще по сто человек с пистолетами. Если аркебузирам придется отступить, в дело войдут пистолетчики.

В две минуты было исполнено и это распоряжение.

– Наконец, – закончил Рагастен, – здесь, на площади, останутся все остальные, кто годен. Будет резерв, который можно послать на подкрепление в слабое место.

Шевалье придумал единственную диспозицию, которая оставляла какие-то шансы на успех. Старшины, стоявшие вокруг, это поняли и без всяких возражений приняли план чужака.

– А теперь, – сказал Рагастен, – слушайте меня внимательно. Тот бедняга, с которым так ужасно обошлись, должен был трижды выстрелить из аркебузы – дать знать великому прево, что во Дворе чудес все спокойно. Если выстрелов не будет, штурм, очень может быть, перенесут. Решайте, как вам поступить.

– Понимаю ваше затруднение, сударь, – сказал Манфред. – Значит, я буду говорить за вас и от вашего имени. Братья, если мы теперь не выстрелим три раза, нас как-нибудь в другой раз ночью застанут врасплох. Зато если выстрелим – королевские не будут ждать сопротивления. Вы согласны?

Старшины важно кивнули головами.

– А ваше мнение, сударь? – спросил Манфред Рагастена.