Двойные игры адвоката

Серебровский сокрушенно покачал головой. Огорчение его было таким искренним, что Лиза почувствовала себя виноватой. В самом деле, разве стоило ей быть такой занудой и читать ему нотации, распекая за аморальность и противозаконность? Свекровь не зря говорила, что ее слова похожи на цитаты из учебника, а муж упрекал в излишней правильности. Конечно, при любом раскладе она не взяла бы у него деньги, но отказать ему можно было мягко и не столь категорично.

– Я восхищен вашими строгими моральными принципами, Елизавета Германовна, – грустно улыбнулся Серебровский. Должно быть, он посчитал, что несколько поторопился называть адвоката по имени. Особа «с такими принципами» запросто могла написать на него какую-нибудь кляузу.

– Если вы хотите, я могла бы заверить вашу жену, что в этом деле для нее не будет никаких неприятных сюрпризов, – предложила вдруг Дубровская, сама не понимая зачем. – Я просто успокою ее.

В самом деле, почему она не может сделать для них такую малость? Кто будет упрекать ее в несоблюдении адвокатской этики? Самому Ушакову, видимо, без разницы, есть у него адвокат или нет. Он не утруждает себя даже тем, чтобы просто поздороваться с ней.

– Это было бы очень мило с вашей стороны, – рассеянно ответил Аркадий, сверяя время. Часы на его руке, как заметила Дубровская, были дорогими, из розового золота, в прозрачном корпусе, который позволял насквозь видеть, как крутятся все колесики и шестеренки. – Я покажу вам, где ее палата.

Они прошли по коридору почти до самого конца. Палата Серебровской находилась прямо напротив ординаторской. Мужчина осторожно постучал и, сделав паузу вежливости, отворил дверь.

Екатерина лежала на кровати, глядя в потолок.

– Ты бы поспала, дружок, – сказал Аркадий, подходя к ней и целуя в висок.

Но она поднялась на локте, с некоторым опасением глядя на Дубровскую.

– Не бойся, это адвокат. Она пришла сказать тебе несколько слов, – пояснил Серебровский, беря жену за руку. – Ты немножко поговоришь с ней, а потом заснешь. Ты обещаешь мне это?

– Обещаю, – проговорила Екатерина. Их общение напоминало отношения заботливого отца и дочери. Хотя внешне Серебровская больше походила на его старшую сестру, чем на супругу.

– Вы ее сильно не утомляйте, Елизавета Германовна, – попросил Аркадий. – Катя еще слишком слаба. А мне нужно бежать. Если так пойдет дальше, я запросто могу лишиться работы. В банке не приветствуют долгие отлучки.

Он улыбнулся женщинам. Конечно, он слегка кокетничал. В банке Аркадий был на хорошем счету, и увольнять ценного сотрудника только за то, что он навестил жену в больнице, никто бы не стал.

Когда его шаги затихли в глубине коридора, Дубровская улыбнулась.

– У вас заботливый муж. Честно говоря, я вам завидую.

– Так все говорят, – бесцветно согласилась Екатерина, словно у нее на этот счет было свое мнение.

Лиза мысленно отругала себя. Кто ее дернул за язык обещать что-то Серебровскому? О чем она будет говорить с его женой?

– Вы присаживайтесь, – предложила ей Катя, указывая на стул.

Елизавета села, поставив портфель рядом с собой. Теперь она походила на доктора, приглашенного на вызов к больному. Ее удивило, что рядом с Катей на прикроватной тумбочке не было ни одной книги, ни единого журнала. Когда Лиза сама лежала в больнице, она только и делала, что читала. Чем еще можно убить скуку и однообразие больничной жизни? Но в большой светлой палате с жалюзи на окнах было чисто и пусто. Телевизор молчал, не докучал своим тарахтением холодильник. В углу на полу стояла ваза с огромным роскошным букетом. Из-за своей неимоверной величины он мог стоять лишь там, прислоненный к стене. В противном случае ваза бы опрокинулась на пол.

– Я не люблю огромные букеты. Но Аркадий их всегда покупает, – сказала Катя, заметив взгляд посетительницы.

– Должно быть, очень сильно вас любит.

– Ему очень важно, что о нем подумают. Вдруг молоденькая продавщица в цветочном магазине решит, что у него нет денег на самые лучшие цветы?

Дубровская еще раз удивилась, хотя внешне никак свои чувства не выдала. Ей показалось, что Екатерина слишком холодно принимала заботу мужа. Она относилась к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. «Я не люблю огромные букеты». Да многие тысячи женщин, получающих раз в году чахлую веточку мимозы на Восьмое марта, назвали бы ее неблагодарной дурой!

– Аркадий сказал, что вы мне хотите что-то сообщить, – напомнила адвокату Екатерина.

– Ах да, – спохватилась Лиза, не имея никакого представления, о чем ей нужно говорить с впечатлительной женой Серебровского. – Ваш муж сказал мне о ваших опасениях. Вы беспокоитесь, что подозреваемый выйдет на свободу. Мне хотелось бы вас успокоить: следствие не собирается менять Ушакову меру пресечения. Для этого сейчас нет никаких оснований.

– А если они появятся, эти основания? – спросила Екатерина. Она глядела на адвоката полными ужаса глазами, и Дубровская мысленно согласилась с ее мужем. Серебровская тяжело переживала случившееся. Она была буквально парализована страхом.