Двойной оскал

Я решительно набрал номер Елены Суховой. Откликнулась она почти сразу, будто ждала звонка.

— Добрый вечер, Елена Петровна!

— Здравствуйте… Я вас знаю?

— Нет, но постараюсь вас не разочаровать, — я говорил низким грудным голосом, как учила меня когда-то Ирина, такой тембр обеспечивал доверие собеседника, успокаивающе действуя на его подсознание. — Меня зовут Дмитрий Котов, я журналист и веду независимое расследование убийства Ильхана Амиева…

— Ничем не могу вам помочь, — прервала меня Сухова. — Каждому воздается по делам его!

— Не суди, да не судим будешь! — отпарировал я и мягко добавил: — Лена, вы не производите впечатления жестокого и немилосердного человека. К тому же моя цель — не убийцу искать, а невинных людей уберечь. Разрешите пригласить вас на ужин: качество угощения и приятное общение гарантирую!

— И куда же вы меня приглашаете? — в ее голосе появилась заинтересованность.

Ох уж эти женщины! А еще говорят, что чревоугодие — исключительно мужской грех.

— Мы посетим лучший ресторан города — «Сибирское бистро», и я познакомлю вас со своим другом, владельцем этого заведения. Годится?

— Пожалуй…

— Куда за вами подъехать?

— О, люблю решительных! — теперь в трубке мурлыкал голос светской кошечки. — Так и быть. Я буду готова через полчаса. Елизаровых двенадцать, первый подъезд. Успеете?

— Уже в пути, — я бросил мобильник на сиденье и неспеша выехал со стоянки.

Я ошибся. Сухова оказалась не кошечкой, а настоящей львицей! Яркая, молодая женщина, уже слегка располневшая, но лишь до кондиции «булочка». Именно от таких у мужчин зрелого возраста и усиливается слюноотделение. А если прибавить к этому пышную гриву золотисто-рыжих волос, уложенных в элегантном беспорядке и очаровательную улыбку чуть припухлых губ, то даже родинка на подбородке и короткие пальцы рук не смогли бы испортить возникшее приятное впечатление. Ко всему прочему у Елены Петровны был отменный вкус. В меру короткое темно-зеленое платье из модной поляризованной ткани, бликующей в отраженном свете и становящейся почти прозрачной в проходящем, оставляло открытыми длинную шею и большую часть пышной груди. Красивые руки также были полностью обнажены и украшены лишь двумя витыми, в форме змеи, браслетами из белого золота, охватившими запястья. От шеи на тонкой цепочке-паутинке спускалась в ложбинку между грудей ослепительно белая жемчужная капля. Такие же капельки, но поменьше, ласкали шею женщины, свисая на подобных же золотых паутинках с мочек ушей.

Львица остановилась возле машины и, снисходительно улыбаясь, спокойно дождалась, пока я выйду из ступора, вручу ей огромную алую розу и открою дверцу машины. В этот момент мне стало стыдно за непрезентабельный вид «хундайки»: таких женщин можно возить только на «поршах», «шевроле» или, на худой конец, на «ягуарах»! Но Елена невозмутимо уселась на потертое сиденье, положила розу и миниатюрную перламутровую сумочку себе на колени и предоставила на мое обозрение всю призывную стройность загорелых ног. Я тут же убедился, что со слюноотделением, равно как и с мужским началом, у меня все в порядке и даже очень, а потому, захлопнув дверцу, вынужден был применить надежный трюк с мудрой «Щит Шамбалы», дабы взять под контроль свои эмоции и фривольные мысли.

— Что с вами, Дмитрий? — поинтересовалась львица, когда я с непроницаемым лицом уселся на место водителя. — Мне показалось, что вы нервничаете?

— Елена Петровна, — проникновенно сказал я, — я, конечно, понимаю, что для красивой и независимой женщины свести с ума практически любого мужчину — пара пустяков, было бы желание. Но я очень прошу вас: только не сегодня. Ладно?

— Почему? — Сухова слегка пошевелилась, будто устраиваясь поудобнее, но это привело к потрясающему эффекту: полное впечатление, что все ее тело содрогнулось от желания.

Вот чертовка!

— Я на работе, — брякнул я первое, что пришло в голову, и, как ни странно, сия глупость возымела действие.

— Я поняла, — совершенно серьезно кивнула Елена. — Поехали.

Признаться, я решил, что она все-таки немножко обиделась. Сидела всю дорогу молча, целомудренно сложив красивые загорелые руки на коленях поверх сумочки, и, медленно вращая в пальцах стебель розы, задумчиво разглядывала венчик нежно-алых лепестков. К счастью, ехать было недалеко, и минут через пятнадцать я припарковался возле знакомого двухэтажного особняка бело-красных тонов на площадке для служебного транспорта, предъявив подаренную Полосухиным карточку гостя.

Вход в ресторан, располагавшийся на втором этаже, был отдельным от нижнего зала кафе, и вообще эта часть заведения разительно отличалась от общеизвестной внутренним убранством, но еще больше кухней.