Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда

Тесс оглядела лужайку, где она маленькой так любила бегать, когда отовсюду летели брызги из поливалок. Семейный особняк в очаровательном колониальном стиле, с кирпичными дымовыми трубами, выходил фасадом на пруд и выглядел как игрушечный домик. Остроконечная крыша, обитые вагонкой стены и двустворчатые окна не слишком изменились с тех пор, как предки Тесс построили его в 1795 году. В гостиной горел свет, а в окне на втором этаже она заметила печальную морду Бобо. Пес сидел на стуле, специально для него придвинутом вплотную к подоконнику, и смотрел вниз на лужайку — как раз на то место, где она сейчас стояла, — все еще ожидая, когда Тесс придет домой.

С улицы к дому свернула машина, и Тесс только сейчас обратила внимание, что подъездная дорожка сплошь заставлена автомобилями.

— Интересно, кто это там? — сказала Тесс.

— Наверно, твои друзья.

— О господи! А что они все тут делают?

— Я думаю, они все действительно тебя любили.

Тесс вдруг снова испытала шок от сознания того, что с ней случилось. Потом она сказала:

— Давай пойдем посмотрим.

— Ты уверена, что стоит? — спросил Сэм.

— Да.

— Это может оказаться слишком болезненным зрелищем для тебя.

Тесс узнала большинство машин, включая красный «субару» преподобного Полкингхорна, и задумалась. Последний раз он приезжал к ним домой, когда умер ее отец. Воспоминание о визите священника в ту ночь, когда с отцом случился инфаркт, потянуло за собой вереницу других образов той первой недели: бесконечный поток друзей и знакомых, кастрюли с едой для гостей, принесенные соседями и поставленные у двери, телефонные звонки. Через неделю все изменилось: продолжали являться только самые близкие друзья, поминальное угощение приходилось готовить самим, а телефон почти замолчал. Именно тогда мама поняла, насколько одинока она в этом мире. Хватит ли у нее сил еще раз пережить такое?

Тесс решительно пошла по траве в сторону дома. От кромки воды до крыльца было ровно двадцать шагов. Боковая дверь в кладовку для грязной одежды была открыта. На полу у порога стояли, как всегда, ровным рядом отцовские сапоги для рыбалки, охоты и туристские ботинки для долгих прогулок. Его не было уже два года, но мама оставила все по-старому.

Грейс возилась на кухне. Она осунулась, глаза были красные, а синяя блузка никак не шла к темно-коричневой юбке. Волосы были наскоро убраны и спрыснуты лаком; при этом сразу становилось понятно, что она приводила себя в порядок буквально в тот момент, когда гости появились на пороге, — просто соблюдая минимальные нормы приличия. Примерно так же она выглядела несколько недель после смерти отца. Когда Тесс пыталась подбодрить мать и заставить ее уделить внимание себе, та отвечала, что чуть не сошла с ума от горя, а никому нет дела до того, как выглядят и как одеваются сумасшедшие.

Тесс подошла к матери и встала рядом. Ей так хотелось обнять ее, но, как только она протянула руки, Сэм буквально влез между ними.

— Извини, — сказал он, — но ты не должна этого делать.

— Почему?

— Это их совсем добивает.

— Что ты имеешь в виду? Я же только обнять ее хотела.

— Поверь мне, это ранит и пугает их не меньше, чем сам факт смерти, а если они догадываются, что происходит, то им хочется, чтобы это повторялось снова и снова. Во всяком случае, им от этого только хуже. Поэтому мы никогда к ним не прикасаемся.

— Но неужели они не понимают, что это мы? Неужели не чувствуют?

— Нет, им этого не понять. Они думают, что это галлюцинации, или что слишком много выпили, или перебрали валиума.

— Но ведь ей же так тяжело.

— Никто не запрещает тебе делать то, что ты хочешь. Ты можешь обнять ее и поцеловать, но вот увидишь: есть способы получше показать маме, что ты здесь.

— Ты покажешь мне как?

— Конечно, да ты и сама скоро поймешь.

Тесс отступила на пару шагов и стала смотреть, как Грейс заканчивает готовить чоудер — блюдо, рецепт которого передавался в семье из поколения в поколение. Основными его ингредиентами были пикша, соленая свинина, репчатый лук и лук-порей, морковь и — главное — как минимум пинта жирной сметаны. По поводу последней составной части в семье не раз и не два разгорались жаркие дискуссии: слишком уж очевидно было, как много жира и калорий оказывается в этом продукте. Грейс годами пыталась готовить более здоровую пищу, особенно для Джорджа, и часто она старалась урезать количество сметаны. Тесс считала это профанацией священных традиций. Она называла такое блюдо «чоудер-лайт» и относила его к продуктам из списка своих самых нелюбимых, как диетическая кола, низкоуглеводное пиво и вообще так называемая легкая кухня. По ее мнению, вне зависимости от приносимых вреда или пользы, есть вещи, которыми жертвовать никак нельзя и которые в любом случае стоят и своих калорий, и холестерина.

Тесс услышала, как дверь в кухню отворилась. Вошел преподобный Полкингхорн, который давно выказывал особый интерес к Грейс — с тех самых пор, как умер ее муж. Как всегда, он был одет в самые модные вещи из каталога Л. Л. Бина: синий свитер с узором в шашечку, темно-коричневые вельветовые брюки и мокасины.