Двойная жизнь

Баскаков думал: как все-таки повезло, что он купил тот журнал. Он любил «про путешествия», но свежего National Geographic еще не было, пришлось взять этот. А там, в репортаже об «экстремальном отдыхе», прямо на развороте – здрасьте! Алекс Смелый собственной персоной! Нет, в репортаже не говорилось, что это Смелый, но Баскаков-то его узнал, хоть и кадр был не в фокусе. И надо же – не где-то под пальмами на Мальдивах, а вот тут, практически под боком. Может, как раз за деньгами приехал? Тогда побоялся всю сумму через границу тащить, а сейчас все поуспокоилось. Ну вот мы у него и спросим. Машу он взял с собой для прикрытия. У него-то самого на лбу написано, что из органов, сразу настораживает. А так он прикинется, что с племянницей, и никаких подозрений не вызовет. Так что никаких старых контактов он, разумеется, восстанавливать тут не собирается.

Баскаков покачал головой:

– Все мои здешние знакомые, как и я, на пенсии уже. И не здесь, удрали в разные теплые края. Это те, кто половчее, умел устраиваться. Ну а прочим – кому как повезло.

– В смысле? – не поняла Маша. – Что с ними? С прочими? Кто в теплые края не удрал?

– Да, должно быть, уж померли все. – Он махнул рукой. – Ты вот знаешь, сколько в среднем живет в нашей стране мужчина?

– Да как-то не интересовалась, – отозвалась она. – Вроде рано мне еще о таком задумываться.

– Задумываться, Машенька, никогда не рано, – назидательно сообщил Иван Ипполитович. – Так вот. Живет наш усредненный мужичок пятьдесят девять лет[8]. Что это значит? – Иван Ипполитович, покряхтывая, вскинул на плечи рюкзак, слегка присел под его тяжестью и сам себе ответил: – А значит это, рыбка моя, ровно одно: что шансов дожить до пенсии у этого усредненного мужичка не так уж много. Поэтому никаких таких старых знакомых искать мы не станем. И, кстати, ни в какую гостиницу не пойдем, ибо тоже незачем, лишние траты. А поедем-ка мы, Машенька, сразу на базу. Вот только червячка где-нибудь найдем заморить и туроператорам нашим отзвонимся. Правильно я их назвал, рыбка моя?

– Нет, неправильно, – отозвалась «рыбка». – Туроператоры сидят в турагентстве, путевки продают, маршруты составляют, места бронируют.

– А эти, здешние, тогда кто? – Баскаков повертел головой как бы в недоумении.

– Принимающая сторона, – усмехнулась Маша, подумав, что ее спутник специально изображает из себя простоватого дедулю, ничего не понимающего в современных реалиях. Все он отлично понимает, но – притворяется недалеким. Чтобы внимания меньше обращали, должно быть. Кому нужен туповатый старый пень?

– Понял, – кивнул «старый пень». – Сейчас наберу. – Он пощелкал кнопками простенького мобильника. – Алле! Катерина Ивановна? Это Баскаков… Да, с Марией, с племянницей, как договаривались… Уже прибыли, да… да… понял… да… Отлично. Договорились. – Нажав кнопку отбоя, он довольно подмигнул «племяннице». – Голос такой гостеприимный, и вообще обхождение. Приятно иметь дело с предупредительными людьми.

– Нас что, ждут уже? – уточнила Маша.

– Больше того, за нами приедут. – Он воздел палец, увенчанный кривоватым желтым ногтем, и улыбнулся. – Знаешь такое старинное русское слово – трансфер? Вот только запамятовал я, кто его первым в обиход ввел, Ломоносов али Пушкин наше все Александр Сергеевич.

– Вы все шутите, да? А я голодная, как… как стадо… кого? – Маша с надеждой огляделась, но кроме развалившейся с самым безмятежным видом на солнцепеке лохматой дворняжки никакой другой живности окрест не наблюдалось.

– Как стадо диких верблюдов, – подсказал Иван Ипполитович. – Или антилоп, они посимпатичнее будут. И не плюются опять же. Тоже плюс. Пойдем, антилопа моя, наша хозяйка сориентировала меня на местности. Тут рядом кафе с домашней кухней. Кстати, там уже и попутчики наши нарисовались.

Маша шагала по пыльной улице и думала: вот так же и ее мама, возможно, шла здесь. Шла в компании таких же, как она, веселых, красивых, загорелых, в ярких спортивных костюмах девчонок. Ну не совсем девчонок, но – молодых и красивых точно. Шли и пели песни под гитарные переборы разудалых улыбающихся спутников. В таких походах все и всегда играют на гитарах. Хотя на самом деле мало кто умеет, больше просто брякают по струнам более-менее в такт, для пущей романтики и веселья. И вот шли они на прощальный послепоходный обед, их еще называют «отходная» или «отвальная». Шли, переглядывались, перебрасывались шутками, и их отчаянное веселье было уже слегка приправлено грустью от сознания того, что завтра придется возвращаться к повседневной жизни – серой, монотонной и скучной. От таких мыслей и завыть недолго. Но пока им было весело, и встречные прохожие улыбались их веселью. Прохожие и теперь идут – может, те же самые, что улыбались тогда маме. Маме, которой больше нет. Даже солнце вдруг как-то побледнело, подтянув поближе лохматые облака…