Двойная жизнь

Внезапно он снизил темп. Когда-то Ивонн очень позабавил вопрос одного юноши, посланный им в газету в раздел о сексе: «Я знаю, что его (член) нужно вводить внутрь. А что делать потом?» Именно этот дурацкий вопрос и пришел ей в тот момент на ум. Ведь Бернхард почти насильно проник в нее, а потом затих, словно размышляя над той же проблемой. Вероятно, он хотел немного передохнуть после первого этапа своего напряженного забега, и ему требовалось собраться с силами для дальнейших действий.

Она стала делать встречные движения, и ее партнер медленно зашевелился.

Такого секса у Ивонн никогда еще не было. Медленный, нерешительный, порой даже неподвижный. Он был безумно возбуждающим, но не приносящим полного удовлетворения. Словно на кровать обрушился поток сиропа, тягучей сладкой жидкости, который с каждым разом все сильнее пробуждал желание, но не насыщал ее до конца.

В какой-то момент Ивонн вспомнила натренированное крепкое тело Йоргена и исходивший от него запах соли и йода. Оно никогда не вызывало в ней такого сильного желания, но при этом всегда оставляло после себя здоровое ощущение удовлетворения.

Но у этого полового акта, который был таким необычным, вожделенным и обманчивым, казалось, не было ни начала, ни конца. Несколько обвисший тучный живот, мощные мышцы шеи, удивительно нежная, как у женщины, кожа. Настоящий сахарный мужчина, подумала Ивонн. У нее уже был мужчина из соли, а вот теперь еще и из сахара. Она ощущала, как каждая клеточка ее тела жаждала насытиться этой сладостью, и пыталась отогнать от себя мысль, неотступно вращавшуюся в голове: сахаром сыт не будешь. С каждым разом хочется все больше и больше, до тех пор, пока вконец не поплохеет. А как давно она уже лежит в этой приторной постели? Пятнадцать минут? Час? Несколько часов? Ивонн потеряла счет времени, и ей уже захотелось, чтобы так длилось бесконечно, как вдруг у нее возникло странное чувство: что-то в комнате было уже не так. Внезапно возникли какие-то шорохи, запахи, тени. Они были уже не одни.

Едва Ивонн села в кровати, как сразу увидела ее, высокую, стройную женщину в добротном пальто, неподвижно стоявшую в дверях и взиравшую на них светлыми, ярко-голубыми глазами на ничего не выражавшем лице.

Этот взгляд был таким напряженным, что у Ивонн возникло ощущение, будто бы она целиком поглощена им. В какой-то момент она даже подумала о том, чтобы слиться с глазами этой женщины и поглядеть на мир с ее стороны. Женщина в дверях смотрела на голые тела Ивонн и Бернхарда. Ей была знакома эта окружавшая ее тягостная удушливая жажда любви. Белое постельное покрывало сползло на пол, а пуховое одеяло сбилось возле нагих тел, образуя вокруг них некое подобие звериной норы.

«Посмотрите, – говорили ее глаза, – как бесстыдно вы резвитесь в нашей супружеской постели! Вы только гляньте, как вы запятнали ее!» И Ивонн, глянув на кровать, почувствовала отвращение. Еще никогда прежде она не испытывала с такой явственной и прискорбной остротой значение слова «стыд».

Эта сцена длилась пару секунд. Потом они оба выскочили из кровати и кинулись под покрывало, чтобы скрыть наготу.

Но женщины уже и след простыл. Она исчезла так же тихо и незаметно, как и появилась.

– Господи боже! И как она оказалась здесь? Ее же должны были отпустить только десятого апреля? – шептал Бернхард.

Получается, что он тоже ее видел. Это событие оказалось таким кошмарным и непостижимым, что в какой-то момент Ивонн решила, что это была просто ее собственная галлюцинация.

Они оба быстро оделись. Бернхард все время бормотал себе под нос: «Господи боже мой, господи боже мой». Прежде чем покинуть спальню, Ивонн глянула на себя в зеркало. Ее волосы, частично выбившиеся из хвоста, торчали во все стороны. Она сняла резинку и попыталась, насколько это было возможно, поправить прическу. Ивонн была очень рада тому, что Нора не пользовалась косметикой и поэтому у нее не было никакой нужды подкрашиваться.

Когда она спустилась вниз, Хелена Экберг, не снимая пальто, сидела в гостиной на диване. Рядом с ней восседала внушительного вида дама в желтой униформе с несколько видоизмененной прической панка, которая иной раз так вдохновляет женщин средних лет.

Как только Бернхард вошел в комнату, его жена встала и устремилась ему навстречу. Они формально обнялись, как на коктейль-вечеринке.

– Хелена, как здорово! А я-то думал, что отпуску тебя будет только в апреле! – воскликнул мужчина.

– Да, мой первый отпуск без сопровождения будет как раз десятого апреля. Он продлится целые сутки, и я уже тебе рассказывала об этом. Но сегодня меня отпустили только на восемь часов с сопровождением.

– Но, дорогая, почему же ты мне не позвонила заранее? Я бы мог приготовить праздничный ужин.

– Я не думала, что сумею уложиться в восемь часов. Мы, собственно, хотели лишь немного прогуляться. Но потом Бритт Ингер подыскала по расписанию поезда, подходившие нам по времени, и мы решили поменять планы. Я пробуду здесь недолго. А это – Бритт Ингер, она сопровождает меня.