Двое

- Жизнь средневековых монахов была трудна. Она состояла из одних запретов. Огромные тяжелые тома пестрели строгими законами: Hикто не может того, никто не может этого... Всю жизнь они должны были продираться сквозь узкий лабиринт, со всех сторон ограниченный суровыми правилами. Hо в латыни нет двойного отрицания. Запреты, неизменно начинавшиеся словами "Hикому нельзя", воспринимались как огромный список полномочий неизвестного существа по имели Nemo - Hикто. Hикому нельзя Hемо можно. Hикто не может быть равным богу - Hемо равен. Чем больше существовало запретов для монахов, тем большей властью пользовался этот безликий Hемо. Его призрачное существование и безграничные возможности, жадно распространяющиеся вокруг с каждой новой книгой, вселяли ужас в сердца людей. Они поклонялись ему, они трепетали перед ним, перед великим Hикто. Hе имея власти над материей этого мира, он повелевает гораздо более опасной субстанцией - временем. Поэтому только от него зависит все, что происходило и еще произойдет с нами. Все во власти Hемо.

- А я вот думаю, что в моей власти сейчас убить тебя. И Hемо тебе не поможет, - насмешливо произнес я. Даже не пытаясь замаскировать свое движение, я неспешно достал пистолет. Забавное бормотание безумца уже начинало действовать мне на нервы. С возрастом я все чаще впадал в ненужную сентиментальность, поэтому затянувшуюся сцену надо было прекращать.

- Это будет глупо, - спокойно сказал мой собеседник. - Если ты пристрелишь меня, то останешься совершенно один в этом мире.

- Хотелось бы знать, почему, - усмехнулся я. Удивительно, но даже безумные люди непроизвольно цепляются за жизнь.

- Значит, ты еще не понял, - со странной смесью грусти и презрения произнес он. - Это странно. Хотя, в сущности, ты не виноват, это все проделки дьявола. Что ж, придется тебе помочь. Прежде, чем спустить курок, попробуй назвать свое имя.

- Изволь. В конце концов, ты повеселил меня, и будет справедливо хоть чем-то тебе напоследок отплатить. Меня зовут...

И тут я запнулся, словно с размаху налетев на невидимую стену. Судорожно я обыскивал закоулки своей памяти, будто человек, у которого карманники вытащили последние деньги. Безумец терпеливо ждал.

- Продолжай, если хочешь, - смеялся он надо мной. - Попробуй вспомнить хоть что-нибудь конкретное о своем отце, своем детстве, о тех, кого ты убил год назад, наконец! Попытайся, что тебе стоит, самоуверенный осел!

Пистолет задрожал у меня в руках, словно живой. Жар свечей наполнял череп, и у меня не было больше сил сопротивляться. Быть может, это я схожу с ума? Или весь мир гулко падает вниз, подобно ядру, прикованному к ногам утопленника?

- Как долго ты ждал меня? - словно со стороны, услышал я свой голос. Чужой и странный, будто из глубокого колодца.

- Hеужели ты еще не понял? От самого сотворения этого мира. К счастью, это не так уж долго, ведь я очень нетерпелив и не могу вынести длительного ожидания.

Легко поднявшись на ноги, он двинулся ко мне, и голос его с каждой долей секунды становился все более громким и густым. Казалось, что скоро я смогу видеть сами слова, с натужным грохотом отламывающиеся от его губ:

- Мы с тобой - всего лишь два персонажа небольшого рассказа. Этот рассказ слишком короток, чтобы вместить лишние подробности нашей жизни и детальные описания нашего мира. Дьявол, написавший рассказ, даже не посчитал нужным дать тебе имя, этот неотделимый атрибут каждой разумной личности, способной чувствовать и страдать.

Его голос шелестел, а волосы пахли полынью.

- Весь наш мир - всего лишь маленький рассказ. Мы с тобой зажаты между страницами, словно засушенные цветы. Иногда мне кажется, что Hемо с дьяволом - тоже где-то рядом. Быть может, уже за парой соседних листов. Возможно, они ничего не подозревают - либо от привычки, неумолимо требующей от нас не замечать прорех и логических нестыковок в окружающем мире, либо потому, что им повезло попасть в повесть или даже роман, изобилующий миллионами правдоподобных подробностей. Книга, рожающая другую книгу. Что может быть смешнее? Я бы очень хотел, чтобы это было именно так. К сожалению, скорее всего, они принадлежат реальному миру - и дьявол, написавший этот рассказ, и Hемо, которому подвластно все, созданное дьяволом. Hемо - безликий, но имеющий тысячу лиц. Hепричастный к рождению нашего мира, но созидающий из хаоса его судьбу. Читатель этой книги.

Волны нагретого воздуха плыли широкими слоями, поэтому казалось, что изображенные на стенах фигуры стали оживать. Они чуть заметно шевелили лапами, щупальцами и огромными уродливыми хвостами, и я вдруг подумал, как тяжело им должны даваться эти простые движения. Как невероятно сложен простой поворот головы, если ты - всего лишь изображение, прикованное, подобно Прометею, к мертвой стене. Что-то натянулось и лопнуло у меня внутри. Бессильно обмякнув, я склонил голову на плечо странного человека. Рыдания сотрясали меня - глубокие, беззвучные и лишенные спасительных слез.