Движение

— История долгая, — сказал Даниель, нарушив затянувшееся молчание, поскольку от слов господина Кикина онемел даже мистер Тредер.

— У царя хорошая память. И длинные руки, — напомнил Кикин.

— Ладно. Речь вот о чём. — Даниель отпер сундучок, с которым не расставался ни на минуту. Теперь здесь вместо оставленных в Брайдуэлле заготовок лежали карты, набитые Ханной Спейтс. Он показал одну из них гостям, поднеся её к окну, чтобы свет бил в отверстия. — Как вы видите, «испорчены» — ошибка перевода или пересказа. Царь хотел сказать, что в них пробиты дырочки.

— Это далеко не первое странное требование его величества на моей памяти, — заметил Кикин. Он и впрямь воспринял увиденное куда спокойнее Тредера и Орни — их изумление граничило с испугом.

Даниель продолжил:

— К тому времени, как брат Норман закончит чинить галеру… Кстати, когда это будет?

— Через неделю, — ответил Орни. — С Божьей помощью.

— За неделю я испорчу ещё некоторое количество карт, и они будут готовы к отправке в Санкт-Петербург. Если царю понравится результат, проект можно будет продолжить. Однако это не имеет никакого отношения к нашему клубу.

И он убрал карту в сундучок.

— Если мы больше не обсуждаем обязательства брата Даниеля перед Московией, — сказал мистер Орни, — может быть, мистер Тредер соблаговолит объяснить своё присутствие.

— У меня к клубу деловое предложение. — Мистер Тредер наконец-то взял себя в руки и теперь говорил в своей обычной чопорной манере, задумчиво глядя в окно, чтобы не видеть, как остальные члены клуба возводят очи горе и посматривают на часы. После эффектной паузы он полуобернулся и по очереди заглянул каждому в глаза. — Доктор Уотерхауз высказал гипотезу, что в Крейн-корте хотели взорвать не нас с ним, а сэра Исаака Ньютона, который имеет обыкновение проводить там воскресные вечера. На прошлом заседании её должным образом высмеяли, и я первый каюсь в своём скептицизме. Однако за последнее время всё переменилось. В клубах и кофейнях у всех на устах одно имя: Джек-Монетчик. О ком говорят в Вестминстере, в палате лордов, в Звёздной палате? О герцоге Мальборо? Нет. О принце Евгении? Нет. О Джеке-Монетчике. В Тауэре утверждают, будто Джек-Монетчик заходит на Монетный двор, как к себе домой. Почему виконт Болингброк сомневается в надёжности гинеи? Он боится, что её дискредитировал Джек-Монетчик. Почему у сэра Исаака Ньютона нервный срыв? Из-за Джека-Монетчика. И я обращаюсь к соклубникам: допустим, мы на время примем невероятную гипотезу доктора Уотерхауза касательно целей первого взрыва. Кому выгодно уничтожить человека, чья обязанность — ловить и отправлять на Тайберн монетчиков? Конечно, монетчику! А у кого из них достанет ума и средств изготовить и подложить адскую машину?

Кикин и Орни молчали, не желая отвечать на риторический вопрос.

— У Джека-Монетчика, — послушно отвечал Даниель. В конце концов, это была его гипотеза.

— У Джека-Монетчика. И теперь я перехожу к своему деловому предложению. У нас есть блестящий шанс…

— Быть зарезанными в подворотне? — спросил мистер Орни.

— Нет! Послужить великим людям — таким, как статс-секретарь её британского величества виконт Болингброк, мистер Чарльз Уайт и сэр Исаак Ньютон!

— Кому-то такой шанс и впрямь покажется заманчивым, — сказал Кикин, — но я и так служу величайшему человеку в мире, а посему не имею времени на других. Впрочем, всё равно спасибо.

— Что до меня, — подхватил Орни, — я вспомнил о нашем Спасителе, который служил бедным, своими руками умывая им ноги. Следуя Его примеру, сколь возможно сие грешнику, я не вижу цели более высокой, нежели служить моим собратьям, соли земли. Виконт Болингброк в силах сам о себе позаботиться.

— Я надеялся, — вздохнул мистер Тредер, — разжечь в членах клуба энтузиазм.

Даниель ответил:

— У господина Кикина и мистера Орни, как они только что объяснили, есть свои причины добиваться скорейшего достижения цели, которую преследует наш клуб. Давайте и впредь руководствоваться собственными мотивами. Если вы видите тут шанс угодить кому-то ещё, мне до этого нет никакого дела.

— Я навёл справки касательно негодяя Джека, — сказал мистер Тредер. — По слухам, его иногда видят неподалёку от складов мистера Нокмилдауна.

Орни фыркнул.

— С тем же успехом вы могли бы сообщить, что его видели в Англии! Потайные ходы Ист-Лондонской компании тянутся через полгорода!

— Кто этот человек? Что за компания? — осведомился господин Кикин.

— Мистер Нокмилдаун — самый знаменитый в Лондоне скупщик краденого.

— Честь немалая, — заметил господин Кикин, — поскольку барыг здесь столько же, сколько констеблей.

— Их тысячи, — подтвердил Даниель, — но выдающихся всего несколько десятков.

Мистер Орни вставил своё слово:

— И только один располагает таким капиталом, чтобы приобретать товар крупными партиями — всё содержимое трюмов пиратского корабля или целый корабль. Мистер Нокмилдаун.

— И такой человек владеет компанией?!