ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

 Тем не менее первые проблески восстановления прежних позиций в спорте уже появились. Я блестяще отыграл в Межконтинентальном кубке против США, получив за океаном суперпрессу. Кстати, за американцев тогда выступал молодой Роберт Пэриш, которому суждено было впоследствии стать одним из самых великих центровых и отыграть в NBA 21 сезон, став рекордсменом по целому ряду показателей! В состав советской команды, отправившейся на первенство Европы, я попал уже не просто «по делу». На континентальном первенстве я снова был объективно сильнейшим — провел на площадке больше всех времени (164 минуты) и набрал больше всех очков (136).

 Сборная СССР наконец-то собралась на тот турнир в своем оптимальном составе и состоянии. В ней играли шестеро из числа лучших в чемпионском составе 1972-го: С. Белов, А. Белов, А. Жармухамедов, М. Коркия — побитые жизнью и возродившиеся из пепла, а также И. Едешко и А. Болошев. Их дополняли игроки, прошедшие горнило успешных и провальных игр 1973-1974 годов, — Ю. Павлов, А. Большаков, А. Сальников, В. Милосердов, В. Жигилий, А. Сидякин.

 Это была сильная команда, изголодавшаяся по хорошей игре и по хорошим победам. Со всеми соперниками на своем пути мы разбирались без проблем. Впервые за несколько лет мы были готовы дать как следует прос...ся нашим постоянным обидчикам последнего времени — югославам. Сделать это на их домашнем чемпионате Европы было вдвойне престижно.

Новые тенденции

 К сожалению, нам предстояло выяснить, что «юги», желавшие победить у себя дома как минимум не меньше нашего, помимо приобретения собственно игровых кондиций неплохо освоили «науку побеждать» в особо специфическом аспекте. Финал первенства между нашими командами, проходивший в только что отстроенном дворце спорта «Пионер», был отмечен настолько скандальным судейством, что даже те западники, которые никогда не отличались симпатиями к Советам, были искренне возмущены.

 Несмотря на чудовищно необъективное судейство канадского арбитра, с первой до последней минуты финала свистевшего исключительно в нашу сторону, счет в концовке встречи был почти равным. Точнее говоря, мы проигрывали «-1» на последней минуте матча и имели владение мячом — ситуация вполне небезнадежная. Мяч из-за боковой линии вводил я, и я отправил его Ивану Едешко, будучи уверенным, что сейчас будет разыграна результативная комбинация — команда чувствовала свою мощь и была вполне уверена, что нам это по силам.

 То, что произошло дальше, не поддается какому-либо здравому осмыслению: едва Ваня принял мяч в руки, не начиная движения (!), канадский арбитр. свистнул ему пробежку. Возмущаться было бесполезно, хотя возмущению и не было предела. В немедленно последовавшей атаке «юги» забили еще два, решив исход встречи, и в итоге победили, второй раз подряд став чемпионами Европы и оставив нас только с серебром.

 Это было обидное и незаслуженное поражение, в основе которого было не честное мужское противостояние (его мы бы, скрепя сердце, приняли), а закулисные игры. Пожалуй, впервые на таком уровне в чисто спортивное выяснение отношений стали вмешиваться грязные договоренности.

 К сожалению, в дальнейшем это стало претендовать на тенденцию, и тот белградский чемпионат стал в известной степени символичным. Именно «юги», а впоследствии сербы и хорваты, при всем уважении к их великолепной школе подготовки игроков, стали законодателями мод в этой стороне мирового баскетбола. В 1975-м мы проиграли, будучи готовы явно лучше наших соперников, но уступив им в «виде спорта», в котором себя никогда не позиционировали. По сути, это было начало новой эры в баскетболе.

 В те времена продажное судейство еще не было в порядке вещей, как сейчас, и того канадского арбитра на долгие года надежно спрятали — ни на одном более или менее крупном турнире он больше не появлялся. Удивительно, но встреча с ним у меня состоялась при совершенно неожиданных обстоятельствах.

 В 2007-м я принимал участие в церемонии в связи с включением меня в Зал славы ФИБА. По ее окончании и объявился этот дуст, естественно, постаревший, но узнанный мной, тем не менее, мгновенно. Подошел он ко мне в самом великолепном расположении духа, с поздравлениями и приветствиями. Я в ответ был, мягко говоря, сдержан. Тогда он спросил, помню ли я его. «Как же я тебя забуду? — ответил я. — Ты тогда, в 75-м, что за пробежку нам свистнул, гад?»

 Канадец стушевался и убежал. Не знаю, на что он рассчитывал. На то, что время стерло в моей памяти горечь несправедливого поражения? Впрочем, дело и вправду давнее. Одним титулом больше, одним меньше. Самое скверное ведь, в действительности, то, что в спорт с тех пор активно и бесцеремонно влезли большая политика, большие деньги и, как следствие, большая грязь. Этот канадец — лишь заржавевший винтик в большой системе, именно существование, а правильнее сказать — процветание которой меня всегда возмущало и никогда не перестанет возмущать.