Движение образует форму

Письменное общение изначально предполагает большую глубину: рассказывать бытовые детали письменно обычно скучно, к тому же у человека пишущего значительно больше времени, что склоняет к неспешным размышлениям, обдумыванию, которое длится некоторое время и лишь потом может вылиться в текст, и он в результате скорее всего будет глубже разговорного уровня «Привет! Как дела?» (хотя есть люди, способные общаться смайлами, — искусство для меня совершенно непостижимое).

А еще в интернетном общении я люблю момент, который вслед за Искандером называю «Праздником ожидания праздника». Хорошую беседу, как вино, приятно смаковать и растягивать, время ожидания ответа томительно и сладостно, и в конце этого ожидания случается праздник. Это так приятно! Вчера таким праздником мне явился ваш комментарий.

Эпистолярное общение требует больших затрат времени, но, когда это стоит того, времени не жалко, для меня это шанс подумать о чем-то, что почти не получается в водовороте ежедневных бытовых перемещений. Спасибо, что вы меня на это вдохновляете.

Мне важно, что иногда я могу о чем-то подумать и рассказать, Рассказать кому-то, кому мне хотелось бы рассказать. И мне приятно, когда кому-то это интересно, и мои мысли образуют первые звенья возникающей цепочки интересного живого общения. Так что если вам нравится — это для меня награда и радость. В том, что вы прочитаете и вам станет интересно. Все остальное — отдельные публикации и прочее — гораздо менее интересно.

Ну вот. Опять настрочила. Забыла, кто-то из великих писал: «У меня не было времени написать коротко, поэтому пишу длинно».

Праздник ожидания праздника

Купили люстру! Оказывается, за высокими полуприкрытыми воротами скрывается огромный двор, а в нем — «Базар», и вещей тут видимо-невидимо. Заправляет «Базаром» странная пара — тихая неприметная женщина и ее муж-алкоголик. Цены грошовые. Старинные карусели, жемчуга, сервизы из фарфора, картины, одежда, игрушки — страна необычных вещей. Тут мы и присмотрели люстру. Изящные крепления, классическая форма плафонов. Берем!

Алкоголик подцепил ее палкой с крючком, снял с потолка.

Мы проверили плафоны — на одном была небольшая трещинка. Чепуха.

— С упаковкой проблема — нет тары, — объяснил алкоголик и куда-то пошел.

Вскоре вернулся с картонным ящиком и, чтобы не оборачивать каждый плафон, снял с вешалки полушубок из лисьего меха и положил его на дно коробки.

— Не жалко? — спросила Маня.

— Да ну, — махнул он рукой, — добра на всех хватит.

Мы с Маней стали захаживать в «Базар», купили мне розовый пиджак на открытие выставки за десять крон, игрушки для всех знакомых детей.

Как-то в автобусе, следующем из Праги в Терезин, Маня познакомилась с большой израильской семьей.

— Мама, ставь чайник, я веду интересных людей!

Не успела я воды налить, как раздался топот. Интересные люди уже поднимались по деревянной лестнице на второй этаж. Пожилая пара и двое сыновей с женами, одна из них была японкой. Шалом, шалом! Отец семейства попал в Терезин в конце войны в составе так называемых возвратных транспортов. Он был в Освенциме, Бухенвальде и напоследок — здесь.

Вскоре выяснилось, что семейный круиз по болевым точкам истории имеет и побочную цель. У японки в Токио свой магазин типа нашего «Базара», и по дороге они скупают вещи, которые могут понравиться японцам. Кое-что приобрели в Польше и Германии…