Движение к цели

И чего ей подарить? Батя КГБшник, дом полная чаша, всё есть. Даже и не знаю. С Платонычем посоветоваться? Так времени мало…

Я прихожу по указанному адресу в начале восьмого. Дом соседний с Новицкой. В подъезде консьерж, или как он там называется, дежурный. К кому? К Куренковой. Минуту, я позвоню. Проходите.

В руках огромный букет роз, бутылка французского шампанского и французские духи. На этот раз «Шанель» Сто процентов, у неё они имеются, но времени на сборы было мало. Поэтому, спасибо, Платонычу и за это.

— О! Егор! Какие чудесные подарки! Ты с ума сошёл! Это же так дорого!

А она ничего, даже симпатичная. Пропеллер, конечно, на любителя, но так-то просто кровь с молоком.

В квартире полно народу. И квартира, судя по всему, её, хотя родители тоже тут. В гостях. Большая гостиная обставлена импортной мебелью, под потолком хрустальная люстра, как в Версале, на окнах тяжёлые портьеры. Это немного не соответствует современной архитектуре дома, но, на удивление, слишком кичевым не выглядит.

Крикунов тоже здесь. В джинсах, нежно-голубом кашемировом свитере, весь такой несоветский фирмач. И батя её тоже типа фирмач.

— Роман, — говорит он, протягивая мне руку.

— Очень приятно, Егор.

Взгляд у него сочувственно-проникновенный, понимающий. Он тоже в джинсах и всё тех же золотых очках. Волосы приглажены в попытке замаскировать рано возникшую плешь.

«Плешь, а-а, сэйвер оф юниверс…» Эта песня «Квинов» выйдет в этом году, кстати. Вместе с фильмом «Флеш Гордон».

— Мы уже встречались? — спрашивает Куренков, чуть прищурившись.

— Да, — соглашаюсь я. — Один раз, мимолётно.

— А где? — пытается припомнить он.

— В баре у Альберта. Любите спорт и азарт? Вы с Каховским разговаривали.

Его веки дёргаются, но лишь на крохотную долю секунды.

— Хм, — чуть качает он головой. — Бывает, да. А ты?

— Я-то? — широко улыбаюсь я. — Я заядлый игрок. Не как Достоевский, конечно, но на хоккей ставлю постоянно.

— Егор, ты тут не скучаешь? — спрашивает именинница. — А то мой родитель может быть чрезвычайно занудным.

— Нет, конечно, Валентина Романовна. Мы очень хорошо беседуем.

— Прекрати! Что ты творишь! Ещё «товарищ секретарь» скажи. Для тебя я просто Валя. Понял?

— Конечно, Валя, — улыбаюсь я.

— Чего тебе налить? Хочешь шампанского?

— Я алкоголь не пью, я же спортсмен. Так что можно морс.

— А хочешь «Пепси-колу»?

— О, отлично!

Вообще-то ей хорошо сантехнику чистить, ну да ладно, выпью разок, поди с одного-то раза не превращусь в козлёночка.

Среди присутствующих обнаруживаются художник, местный музыкант по имени Изиль, который потом будет писать для доброй половины российской эстрады, адвокат, отец известного в будущем музыкального продюсера, какие-то люди неопределённого рода занятий и даже товарищ Ефим. Он появляется после меня и всех «категорически приветствует».

— О, Роман, я вас категорически приветствую! О! Егор! И ты здесь? Ну и правильно, надо стремиться туда, где собираются лучшие люди города.

— Здравствуйте, Ефим Прохорович, счастлив вас видеть. По большому счёту, я здесь благодаря вам.

Он хлопает меня по плечу.

— Благодарность, молодой человек, это прекрасное качество. Особенно хорошо, когда она проявляется не только в славословии. А-ха-ха! Шутка!

Ефим принимается громко хохотать, немного напоминая буфетчицу в исполнении Олега Табакова.

Мать Валентины оказывается стройной дамой декадентского вида, не выпускающей из рук длинный мундштук с американской сигаретой. Дочь, похоже, пошла не в неё, в отцовскую породу, наверное.

За стол никто не садится. Угощения стоят на столе в углу комнаты и каждый подходит и набирает, что пожелает. Фуршет. Всё экстра модное.

— Знаешь, что означает его имя? — спрашивает меня Куренков, когда музыкант Изиль садится за пианино и начинает исполнять собственные песни.

— Наверное, что он иудей, — пожимаю я плечами.

— А-ха-ха! — хохочет Роман. — Что он иудей и так ясно. Нет, это революционное имя, означает «Исполнитель заветов Ильича».

— Серьёзно? — удивляюсь я. Забавно. Век живи, век учись. Я такого не знал. Я понимаю, Ким, Вилор, Вилен, но Изиль… это прям экзотика.

— Это точно. А чем ты занимаешься? Каким спортом?

— Хожу в «Динамо» на самбо.

— К Скачкову что ли?

— Роман Александрович, есть ли в этом городе взрослый человек, которого вы бы не знали?

— Ты, я вижу, тоже много чего знаешь. Отчество моё, например.

Я пожимаю плечами.

— Выдающихся людей надо знать.

Он хмыкает.

— Так значит ты у Альберта часто бываешь, да?

— Заглядываю иногда. Я вот спросить хотел, можно?

— Ну спроси.

— А вас менеджерские качества Каховского устраивают?

— Чего? — он чуть наклоняет голову и внимательно смотрит на меня поверх очков.

— Да видите ли, дело у него интересное, а организатор он бездарный. Я бы лучше справился.

Он долго молчит, изучая моё лицо, а потом предлагает:

— Отойдём-ка в сторонку.

Мы садимся на диван, свободный, поскольку все гости толпятся вокруг безголосого Изиля.

— А зачем тебе? — спрашивает Куренков.

— Так затем же, зачем и вам.

— Деньги?

— Деньги, связи. Люди ведь там непростые, как правило.