Движение без остановок

Я уже взяла рюкзак, когда Гран подошёл к нему под благословение и отвесил земной поклон. После этого, выйдя на тёмную дорогу, мы попали к молчаливому бессонному камазисту, который шесть часов перевозил нас через Урал. Тогда я узнала, что такое Сим — постоянное восхождение по серпантину, когда звёзд становится всё больше — что сверху, что снизу.

Из-под Тюмени ехали с мусульманами: двое азербайджанцев гнали две новые Лады, под лобовым стеклом качалась зелёная шайба с кисточкой и золотым вензелем «Аллах акбар». Гран, только сев и эту штуку увидав, приветствовал их так же, и больше разговор не переходил ни на что, кроме праздников, традиций, Корана. Водителя в нашей машине звали Ромой, он рассказывал, как к ним в Тюмень приезжали арабы, заказчики на какой-то завод, и первое, о чём они спрашивали, попадая в незнакомое помещение, — где здесь восток. Рома был ими восхищён. Граном он был восхищён тоже, беспрестанно звонил и рассказывал о нас то своей жене домой, то своему напарнику во вторую машину, после чего эта машина оказывалась вровень с нашей, и тамошний водитель кричал что-то в раскрытое окно, радостно и гостеприимно. Иногда так же через стекло, не останавливаясь, они обменивались сигаретами, зажигалкой, едой и бутылкой с водой.

Расставаться с нами им не хотелось. Они оставили номера телефонов и настойчиво приглашали на обратном пути заехать к ним на шашлык. Гран соглашался, и по его лицу я понимала, что непременно заедёт, стоит только возвращаться той же дорогой.

От Омска под Новосибирск нас везла пассажирская Газель из Красноярска с московскими номерами. Её вели два водителя, вели посменно, и тот, которому сегодня не надо было за руль, сидел в салоне с бутылкой водки. Я с нашими рюкзаками попала к нему, Гран — вперёд. По его совсем загустевшей бороде, по странным глазам и какой-то собственной сибирской наклонности мужики признали Грана старовером и стали спрашивать, в какую общину мы едем. Всю дорогу раскол не давал им покоя, они допытывались у Грана, отчего это произошло и почему кто-то там не принял новую веру, а Гран сначала просто улыбался, потом стал говорить о единстве Бога, о свободе выбора и предопределении. Он не отрицал, что старовер.

Ехали долго, сделали остановку, мужики достали что-то типа примуса, но он никак не загорался, тогда они плеснули на него бензина и подожгли. Полыхнуло. Мы были в ужасе. Мужики сказали, что, когда прогорит, будет гореть хорошо, и быстро сварили на этом деле пельмени.

На второй части пути мой сосед допил бутылку, философия больше его не удовлетворяла, он стал то и дело подзывать меня к себе и, прижимая к уху пахнущие водкой губы, спрашивать в самое:

— А ты знаешь, куда ты едешь? Его-то давно знаешь? Ну, скажи, не бойся? Ох, бестолковщина, ничего молодые не думают: ведь он тебя завезёт, у, завезёт.

Я улыбалась натужно и отходила. Мужик задрёмывал, изредка приоткрывая глаз, хитро мне подмигивал, потом притягивал и шептал:

— Ты сама откуда? Поезжай домой. Давай, на билет деньги дам, хочешь? Ааа… неее… Давай денег дам. Ты же не знаешь, куда ты едешь. Не знаешь. Вы же сектанты, я вижу.

Я молчала и подальше отсаживалась. Дорога становилась резиной. Гран продолжал разговор о расколе, о выборе и духовном пути.

Я никогда не спрашивала его о его вере. Сам он об этом со мной не говорил.

Гран говорил:

— Женщины одарены безмерно богаче мужчин. Женщине нужно только дать импульс и направление, а потом она же поведёт своего учителя вперёд.

Я мечтала стать такой женщиной. Мечтала, чтобы учитель задал мне направление, — а потом хоть трава не расти. Но мне никак не удавалось как-нибудь проявиться перед Граном, всё, что я делала, он воспринимал как само собой разумеющееся. В его рассказах девушки, чем-либо примечательные, все были либо ведьмами, либо магами, на худой конец талантливый человек. Я оставалась Мелкой.

И вдруг на моей дороге возникла та ведьма, принялась нависать Дамокловым мечом, и дни наполнились тревожным, изматывающим ожиданием. Она возникла, когда Гран на мой постоянный вопрос, куда мы идём, ответил впервые не расплывчато: «На Восток», а сказал:

— Мы идём на Озеро. Нас встретит человек. Думаю, было бы правильно, чтобы он шёл с нами.

Сердце моё забилось с тоскою: за бесполым человек, как Гран всегда и про всех говорил, неожиданно ясно услышала девушка, и не просто, ата, к которой я (Гран) иду через всю страну. Я и хотела, и не хотела спросить о ней, хотела и не хотела побыстрее её увидеть. ОНА превратилась в цель нашего движения, и мой вопрос «куда» теперь звучал как «к кому», и всякий раз, когда Гран на него отвечал, я с болезненным ощущением ловила нечто, что сказало бы мне о НЕЙ — какова женщина, к которой стремится Гран.