Движение

— Я бы назвал это спешным отъездом, — сказал Болингброк в ухо Роджеру. — Похоже скорее на Меркурия, чем на Венеру.

Роджер, не обращая на него внимания, подкрутил верньер, старясь чётче разглядеть женщину, надевавшую дорожную обувь. У неё, несомненно, были длинные каштановые волосы, которые сейчас соскользнули с плеча и касались земли.

Нет, они лежали на земле. Грудой. Роджер заморгал.

— Что вы увидели?! — вопросил хозяин. — Это она?

— Погодите, я не уверен.

Локоны определённо лежали на земле. Дама спокойно закончила шнуровать ботинок, затем подняла их. У неё были белокурые, с проседью, волосы, уложенные плотно к голове. Она встряхнула каштановый парик, расправляя пряди, и надела поверх белокурых волос. Служанка, сумевшая таки закрыть саквояж, подошла, натянула парик сильнее и подколола его длинной шпилькой.

— Лопни мои глаза, — сказал Роджер. — Волосы её выдали. Если эта молодая дама — не принцесса Каролина Бранденбург-Ансбахская, то я — не виг.

— Дайте и мне посмотреть! Что она сейчас делает? — воскликнул Болингброк. Роджер шагнул в сторону. Болингброк припал к телескопу, поправил резкость, снова отыскал даму и сказал: — Я вижу только её спину. Ухажёр куда-то запропал. Думаю, она садится в карету.

— Я тоже так думаю, милорд.

«Чёрный пёс» в Ньюгейтской тюрьме Тогда же

Бывает, что человек, долго бившийся над трудным уравнением, внезапно находит способ кардинально его упростить. Два выражения, которые он переписывал вновь и вновь, так что они стали ему знакомей собственной подписи, в результате наития или каких-то дополнительных данных оказываются равными и полностью исчезают из формулы, оставив для раздумий совершенно новое математическое равенство. В первый миг он ликует: гордится собой, радуется, что дело пошло. Затем приходит отрезвление. Он смотрит на оставшуюся запись и видит, что получил совершенно новую задачу.

Нечто подобное произошло с Даниелем в «Чёрном псе». Например: Джек Шафто был при сабле. Покуда он оставался Шоном Партри, она Даниеля не смущала: многие ходят вооруженными. У Джека сабля сразу приобрела иной смысл. Он нарочно всё подстроил, чтобы убить Исаака и Даниеля, если до этого дойдёт. Или свечи: со стороны Шона Партри — просто блажь, со стороны Джека — средство видеть лица противников, самому оставаясь в тени. И это лишь очевидное и поверхностное; о более глубоких последствиях можно было бы раздумывать неделями.

— Ньютон ошарашен; Уотерхауз кивает, как будто с самого начала обо всём догадывался. Похоже, Уотерхауз умнее, чем о нём думают, — сказал Джек.

— Я чувствовал какой-то подвох, поскольку не мог уяснить недавних событий, — произнес Даниель. — Но такого я не ждал.

— Теперь уяснили?

— Нет.

Даниель посмотрел на Исаака, который в кои-то веки соображал медленнее него. Тот как раз остановил взгляд на рукояти Джековой сабли, затем принялся озираться в поисках выхода.

— Вся работа последних месяцев: Бедлам, «Грот-салинг», аукцион — зачем? Какова цель? — выговорил Даниель.

— Спросите де Жекса, — отвечал Джек. — Я принимал в этом кукольном балагане куда меньшее участие, нежели вы думаете. По большей части был просто зрителем. Смотрел и посмеивался. Хотя и осерчал под конец, когда увидел его в реке и понял, что он спасся.

— Так вы впрямь его ненавидите?

— И всегда ненавидел, — кивнул Джек. — Хотя, полагаю, он об этом не догадывался, пока у него в карете не взорвалась ваша штучка. Тут до него, наверное, дошло, что я ему не друг.

— Поскольку вы затеяли двойную игру…

— Все годы, что я имел несчастье его знать, он обращал минуты в часы, а часы — в дни трескотнёй про алхимию. В последнее время — с тех пор, как стало известно, что вас вызвали из Бостона — он сделался совершенно невыносим. И я подумал: раз он столько мучил меня алхимией, будет только справедливо с её помощью его и прикончить.

При упоминании алхимии Ньютон ожил. (Что показалось Даниелю исключительно характерным: и впрямь, когда Исаак бывал общителен, кроме как в среде алхимиков и в разговорах об алхимии? Не зря они зовут себя Эзотерическим братством. Только из этого круга он черпал новые знакомства за единственным исключением Даниеля; на алхимии строилось всё его взаимодействие с другими людьми, и в этом была своя магия.)

— Если где-нибудь и когда-нибудь было уместно задать крайнее неделикатный вопрос, то здесь и сейчас, — начал Исаак.

— Валяйте, Айк, — подбодрил Джек.

— Если вы так давно питали к де Жексу смертельную вражду, то почему не убили его раньше? Ибо, если я не ошибаюсь, вам такое не составило бы труда?

— Вы, прикончивший стольких на Тайберне, можете думать, что нет ничего проще, и воображать, будто я отправил на тот свет не меньше людей, чем Тамерлан, — отвечал Джек. — Однако убийство по закону — сущая безделица по сравнению с тем, что надо проделать в моём мире, чтобы убить духовника французской королевы.

— И в одержимости де Жекса алхимией вы увидели средство убрать его чужими руками, — сказал Даниель.

Джек вздохнул.