Двери во Тьме

– Вполне, – заулыбался я, изо всех сил изображая искреннюю радость.

Потому что не верил теперь Милославскому ни на грош.

* * *

Мы так и меняли людей на точке – другой работы у нас не было. Настя начала заниматься оборудованием аэродрома в Захолмье, заодно с летной школой. Место нашлось, на второй день начали подвозить инструмент и оборудование, причем многое выделили со складов Горимущества.

Неожиданно приехал Болотов с дочерью – хотели со мной поговорить. Я отделался неправдой, сказав, что записи Серых были им уничтожены, – Валиев все ему врал. Как я и ожидал, тот приманивал Болотова как раз тем, что знал, где бумаги. Посидели в ресторане, поужинали, потом разошлись, вежливо попрощавшись. На следующее утро машина Болотова и машина его охраны отправились в Углегорск – наводить связи с новой властью.

«Кредитная акула» Могилевич возглавил Горбанк. Шалва заплатил нам с Федькой премию за найденную плавконтору. Я все глубже и глубже влезал в городские дела Захолмья и попутно организовал стрелковый клуб. С баром, естественно. Дело оказалось неожиданно популярным, и я даже устроил турнир по пистолету, автомату и карабину, в котором победил в пистолете, к немалой собственной гордости.

А еще мы ждали, когда объявится Милославский.

Объявился он уже после Нового года, который мы отпраздновали у Тенго, с шашлыком и фейерверком. Милославский приехал вместе со сменой охраны точки, при этом их грузовик тащил за собой прицеп с «бомбардье». Приехал с вечера, нашел наш дом по адресу, зашел в гости.

– Завтра, – сказал он, попивая чай с неизменным у нас печеньем. – Хотел было вас одного позвать, – обратился он ко мне, – но решил, что Анастасия Владимировна тоже захочет увидеть. Поедете? – уточнил он уже у нее.

– Поеду, конечно.

– Тогда… Владимир, вы Федору скажите, что мы завтра без него, хорошо? Не все всем надо знать – Ивана Зарубина я тоже, как видите, не позвал. Получится – хорошо, не получится – тихо и без большого сраму вернемся обратно. Годится?

Ну ничего другого и не ожидал, пока все по плану.

– Почему же нет? Годится, разумеется, – согласился я и спросил в свою очередь: – Так все же записи помогли?

– Вынужден признать, что помогли. – Милославский допил чай и отставил кружку. – Из них стало понятно, чего нельзя делать. Любая информация полезна, а вы привезли много информации. Ладно, пойду я в гостиницу. Завтра в девять утра у ангара с вашими снегоходами, так?

– Так, – сказал я, поднимаясь. – Я провожу: надо Федьку предупредить – он как раз в гостинице остановился.

– Он сюда не переехал?

– Пока нет… – Я пропустил Милославского перед собой, затем достал из шкафа сапоги, начал натягивать. – Приезжает за день до того, как нам на выезд, и потом обратно.

– Надо же, и не лень, – удивился профессор. – А мне здесь нравится – куда лучше, чем в Углегорске жизнь. Нет вот этого всего… наследия какого-то мрачного, что ли, не давит здесь на сознание. Если все у нас получится и выйду на покой – здесь и поселюсь. Тем более что от «прохода» недалеко.

– Все же здесь планируете жить? – Я топнул каблуком в пол, пропихивая ногу в сапог, затем снял с вешалки тулуп.

– Владимир Васильевич, ну сколько мне там осталось? Я уже немолод, а скоро стану просто дряхлым. А здесь передо мной еще века, понимаете? Века! Я вижу, что для себя вы этого пока не осознали, – вы не поняли, что живете не свои лет… ну, семьдесят, например, а все семьсот.

– Может, и верно. Пойдемте.

На улице было темно, но уже как-то привык к тому, что в Захолмье тварей почти не бывает, – нет здесь мест, куда может проложить тропинку Тьма. Шли, разговаривали, Милославский какие-то свои прожекты излагал, а я делал вид, что внимательно слушал. Кивал, угукал в нужных местах – в общем, изображал интерес. Затем он поднялся к себе в номер, а я нашел Федьку – в ресторане, естественно. И не одного, а с дамой – худой и немного носатой девицей, которой раньше не встречал с ним. Извинился перед ней, отозвал Федора в сторону на несколько минут.

– Федь, Милославского видел?

– Нет, – немного удивился он. – А что, здесь профессор?

– Здесь, сам приехал.

– В смысле?.. – он не закончил фразы.

– В этом самом смысле и есть, – подтвердил я его догадку. – Ты завтра не едешь.

– Уверен? – насторожился он.

– Распоряжение начальства. И… наверное, так и надо.

Федька хмыкнул с сомнением, покрутил в пальцах папиросу, постучал ею о портсигар.

– Вов, что-то мне это не очень нравится. Мы же обговаривали.

Теперь уже я понял, что он имеет в виду: мы действительно об этом говорили. Но все должно идти так, как должно идти, – слишком много всего мы поставили на это, для того чтобы пытаться все менять на ходу.

– А по-другому не сработает – мне надо, чтобы все раскрылось, понимаешь? Само раскрылось, – а для этого по его нотам петь требуется.

– И мне что теперь?