Двери в полночь

Он грустно вздохнул.

— Рядом с ней чувствуешь, насколько ты несовершенен. Вспоминаешь, что собирался сходить в зал потренироваться, а завалился на диван с пончиками. И что из тебя плохой руководитель, и что ты безответственный тип, не занимающийся делами конторы…

Шеф замолчал. Я удивленно на него таращилась — он вдруг перестал быть тем бесшабашным балагуром, которого я знала все это время, и даже будто бы изменился внешне, став на момент старше и строже.

— Кто же вам такое наговорил?.. — тихо спросила я.

— Никто, — его лицо мгновенно преобразилось, и широкая улыбка вновь сделала из него мальчишку из Голливуда, — кто же мне такое скажет? Я же тут самый главный начальник, вмиг всех уволю! И вообще, я идеален!

Он заговорщицки мне подмигнул, и я фыркнула.

— Вернемся к Жанне, — напомнила я.

— Вообще-то, это почти секретная информация, — Шеф невинно поднял глаза к потолку, поигрывая кончиком галстука.

Я шумно и сокрушенно вздохнула.

— Черт с тобой, — он махнул на меня рукой, подливая себе еще кофе. — Если ты надеешься услышать от меня что-то такое, чтобы потешить свое самолюбие и смотреть на нее сверху вниз не только в физическом смысле, то вынужден тебя разочаровать. Она и правда образец для подражания.

Я застонала.

— Она самый молодой капитан группы. Обычно в капитаны назначают только полностью превращающихся, но для нее сделали исключение — в сложной ситуации она сделала правильный выбор, и народ пошел за ней, не задумываясь. К тому же она у нас гений от трансформации: ей всего сто двадцать, а превращение почти полное.

Всего. Сто двадцать. Я охнула — да она мне в прапрабабушки годится!

— До полного превращения осталось ждать, думаю, не дольше десяти-пятнадцати лет, а в наших масштабах это мелочь, — продолжал Шеф канцелярским тоном. — Командует она совсем недавно — всего восемь лет, но уже провела несколько очень удачных и опасных операций. Группа ее, конечно, вначале приняла с трудом, но теперь на нее буквально молится. Она у нас самый перспективный сотрудник.

Она уже восемь лет командует группой взрослых оборотней. Что я делала восемь лет назад? Кажется, еще даже целоваться не умела. Я в отчаянии рухнула на спинку кресла. Еще одна женщина, рядом с которой я — полное и совершенное ничтожество.

— Шеф, — спросила я несчастным голосом, — а она, вообще, настоящая?

— Не знаю! — Шеф хохотнул. — Спроси Оскара, это он ее приволок.

Кажется, я лечу куда-то вниз, в темную-темную дыру, а меня бьют обухом по голове.

— Оскар?.. — прокашлялась я, дав изрядного петуха.

— М-да, — Шеф, кажется, понял, что сболтнул лишнего, — вообще-то это я уже точно не должен был тебе говорить. Он привел ее лет сто назад. Нашел в лесу рядом с какой-то захудалой деревенькой — он тогда любил выбраться на природу. Занимался с ней, тренировал все время — она оказалась способной.

Вот так. С ней он занимался. На нее у него время было. А на меня — нет. Хотелось вскочить сразу же, убежать и где-нибудь попинать как следует стенку, глотая слезы.

— Она ему предана до паранойи, один раз даже полезла под удар осознанно, потому что подумала, что ему грозит опасность. К счастью, у нас все было спланировано, и никто из них не пострадал. Оскар даже думал взять ее в пару, но все же побоялся рисковать. А она мечтает дотянуться до его уровня. Стать не хуже, не слабее. И, судя по тому, что мы видим пока что, у нее неплохие шансы.

Шеф поболтал кофейную гущу на дне и залпом выпил. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

— Убейте меня, — попросила я.

Он невесело улыбнулся:

— Оскар предупреждал, что будет трудно.

— Да! — Я в отчаянии взмахнула руками, сворачивая со стола тяжелое пресс-папье в форме дракона. — Но я думала, что будут тренировки и что-то еще, но не…

Я замолчала, уронив голову на руки.

— Шеф, с таким совершенством, вообще, рядом находиться-то можно?

— Вот и узнаешь, — он подмигнул мне, — вам вместе несколько месяцев придется провести. Каждый день.

Я застонала и встала, собираясь уйти. Шеф попыхивал трубкой, кося на меня ярко-голубым глазом.

— А она, — я перевела дыхание, — а она зато старая, вот!

Послышался кашель и сдавленное хихиканье.

Затылок домчал меня до дома, и я впервые подумала о своем жилище с облегчением, а не просто с радостью. Швейцар распахнул дверь, и я быстро скользнула к себе.

Белизна ковров поражала, и я скинула кеды сразу за дверью. Потом посмотрела выше — и приподняла джинсы. Потом вспомнила, сколько я не была в жилом помещении и в ванной вообще, — и пошла ее искать. Интересно, это все так кочуют из офиса домой и тут же обратно или только мне пока что везет?

Ванная нашлась не сразу — я ее просто не замечала. Оригинальным дизайнерским решением она располагалась в самом центре моей квартирки, этаким домиком внутри домика, облицованная снаружи темным деревом и заставленная полочками. Внутри все оказалось выше всяких похвал: черный кафель и белые аксессуары. Белый коврик на полу, белая вешалка для одежды — с черным, правда, халатом. Шелковым. Я нервно хихикнула — сколько такой стоил, даже представить было страшно.