Двери в полночь

Как ни много жизней унесли призраки города, все же армия Доминика изначально превосходила нашу во много раз, и все, что удалось сделать первостроителям, это немного выравнять баланс сил. Но мы все равно проигрывали. Это стало ясно через несколько минут, когда я увидела, как все новые и новые нелюди Москвы врезаются в наших оборотней, как кулак опытного бойца входит в тело новичка. И хотя никто из участвующих новичком не был, нас было просто… мало.

Москвичи теснили назад, одной сплоченной массой сдвигая границы. Я панически пыталась найти Шефереля глазами и наконец увидела — в обычном человеческом виде, к которому я привыкла, он бился с каким-то волком одной рукой, в то время как левая висела как плеть, на его светлом плаще проступили пятна крови. Я вскрикнула, кинулась вперед, вырываясь из хватки отвлекшейся на секунду Китти, расправляя на бегу крылья.

К счастью, летающих оборотней не так уж много, иначе битва была бы не только на земле, но и в воздухе. Однако мне «повезло» — стоило подняться над дерущимися, как я почувствовала острою боль в правом крыле и тяжесть, волокущую вниз. Кое-как извернувшись и изо всех сил стараясь не упасть, я увидела, что мое крыло пробито, и на нем повис какой-то вражеский оборотень с клювом и укрытым пестрыми перьями лицом. За спиной у него били по воздуху ястребиные крылья.

Мы рухнули вниз. Он мгновенно бросил меня и вновь поднялся в воздух, разыскивая следующую жертву, а я, стараясь не шевелить поврежденным крылом, попыталась убраться куда-нибудь в сторону, избегая случайных ударов. Шефереля не было видно, и сердца коснулась холодная, глубокая паника.

Я быстро огляделась, надеясь увидеть где-то его светлый плащ, и действительно он взметнулся всего в паре метров от меня — и упал. Я кинулась вперед, забыв о боли, об опасности и о десятках оборотней, дерущихся совсем рядом.

Шеф оказался за одним из булыжников, по неведомой причине разбросанных по нижней площади. Он сидел на земле, прислонившись в нему спиной, часто сглатывая. Когда я подобралась ближе, он с трудом перевел на меня глаза и дернул ртом, пытаясь улыбнуться.

— О, Чирик, — он снова сглотнул, и я увидела, что губы и язык у него в крови, — я же просил тебя не влезать, дура.

Я не обращала внимания на его слова, пытаясь понять, где он ранен. Левая рука действительно не действовала, валяясь рядом как игрушечная, на горле было несколько глубоких укусов, сочащихся кровью, — но, к счастью, порвать его никто не успел. Правой рукой он придерживал левый бок, влажный и темный.

— Что мне сделать? — Я готова была убить себя за полную бесполезность. — Пожалуйста, скажи, что мне сделать?!

Шеф улыбнулся, глядя на меня с неожиданной теплотой и даже беззаботностью:

— Выжить.

Я не знаю, как заканчиваются бои. Просто вдруг все остановилось. Где-то еще продолжали рвать друг друга два волка, но исход битвы был уже ясен.

Я осторожно высунулась из-за камня — и похолодела. Тут и там лежали те, кто только что был жив, кто дрался. Площадь опустела, темнея трупами. Они лежали рядом — только что враги или друзья, а сейчас просто мертвые существа, оборвавшиеся жизни. Мой взгляд перескакивал с одних на других, пытаясь и боясь узнать знакомых. И тут я вскрикнула: нелюди Доминика добрались до наших людей. Если и мы сами с трудом справлялись с себе подобными, то у простых лекарей и эмпатов не было никаких шансов. И сейчас я видела зеленый плащ Крапивы, капюшон, откинутый с головы, и прядь волос, утонувшую в луже крови, — ей просто вырвали горло. Дальше, едва видные отсюда, вместе, как и при жизни, лежали, не двигаясь, две ярко-рыжих лисы. Я понадеялась было, что они просто оглушены, но бока их не шевелились в малейшей попытке дыхания. Среди них, опасливо опустив головы, рыскали нелюди Доминика, постепенно распрямляясь и ощущая себя победителями. Они даже не трогали тех, кто был ранен. Всполох, тихо скуля, полз по земле, волоча за собой задние лапы, — у него не хватало целого куска спины у самого хвоста. Не знаю, как он вообще еще мог двигаться.

Я не видела Черта, не видела Оскара, и паника разрасталась во мне как атомный гриб. Я зажала себе рот, чтобы не закричать.

— Ну, — Шеф снова сглотнул, — как там?

Моего взгляда было достаточно, чтобы он все понял. Шеферель откинулся на камень и с силой зажмурился, то ли плача без слез, то ли ругаясь.

— Э-эй, — раздался голос впереди, — выхо-о-оди.

Я испуганно повернулась к Шефу, но он только вздохнул.

— Шефере-е-ель, — продолжал издевательски-веселым голосом Доминик, — выхо-оди. Ты проигра-а-ал. Твой город — мой, — он замолчал и продолжил уже обычно: — Выходи. Дай мне убить тебя — и я отпущу тех, кто выжил. А то пока они стоят тут и готовятся к смерти.

Я оглянулась, собираясь сказать Шефу, чтобы он даже не думал двигаться, но его не было.

Уже зная, что увижу, но еще на что-то надеясь, я подняла голову и посмотрела вперед.

Шеф стоял среди поверженных друзей и врагов, стараясь не качаться и придерживая здоровой рукой рану на левом боку.