Дверь в стене

И после этой скоренько выстроенной в уме коротенькой логической цепочки аг.., то-есть помощник военного атташе Смит решил, что ему к его собственному мнению о Гитлере нужно мнение человека, которому можно доверять, мнение человека умного, мнение человека, способного осмысливать увиденное и делать на основании увиденного собственные, а не почёрпнутые на стороне умозаключения, и, что немаловажно, этот человек должен был быть немцем, так как сам капитан Смит немцем не был, вследствие чего у него был другой "склад ума" что сам Смит отчётливейше сознавал. Перечисленным требованиям отвечало не так уж много людей, так что стоявший перед капитаном выбор был не так уж труден, после чего Смит и обратился к Ханфштенглю с просьбой о дружеской услуге. Можно сказать, что Ханфштенгль на Гитлера не "вышел", а был на него "выведен" подобно ракете с самонаводящейся боеголовкой.

И фигуральная боеголовка взорвалась чуть ли не в буквальном смысле - Труман Смит получил к уже имевшемуся у него мнению о Гитлере мнение Ханфштенгля и было это мнение мнением неофита, вдруг узревшего пророка. Будучи человеком с совершенным музыкальным слухом, Ханфштенгль увиденное и описывал в музыкальных терминах, о речи Гитлера он выразился как о "рапсодии истерии".

"В ближайшие десять тысяч лет никто не сможет повторить того, что Гитлер делает с толпой, временами он перевоплощается в неизвестного солдата Германии."

Смит, обнаруживший, что мнение Ханфштенгля полностью совпадает с его собственным мнением, удовлетворённо вздохнул, настучал отчёт и отправил его "наверх". Результатом его мюнхенских изысканий стало то, что из помощника военного атташе он стал полным атташе. (На этом его карьера не закончилась, в военные годы, с 1939 по 1945, Смит совмещал должность главы "немецкого отдела" разведки армии США с постом личного советника Джорджа Маршалла, а после войны по причине глубокого погружения в немецкие дела он принимал участие в создании Бундесвера.)

Не сидел без дела и Ханфштенгль. Не мешкая, он дождался очередного выступления Гитлера, подошёл к нему, представился и предложил свои услуги в самом широком смысле, после чего очень быстро вошёл в гитлеровский "ближний круг", так как в отличие от почти всех соратников, Ханфштенглю было что Гитлеру предложить. Во-первых, он был богат. Во-вторых, у него водились деньги. В- третьих, он всегда мог выручить Гитлера деньгами. В-четвёртых, он не только имел отсутствовавшее у соратников представление об окружающем мире, но в определённом смысле представителем этого самого окружающего мира и был, в-пятых, в-шестых и седьмых он был прекрасно образован, знал языки и на профессиональном уровне разбирался в серьёзной музыке, которую Гитлер обожал, но обожал обожанием дилетанта. В-восьмых - Ханфштенгль был обаятелен.

И это обаяние позволило ему начать ненавязчиво Гитлера опекать.

Опекать в том смысле, что Ханфштенглю было позволено подсказывать Гитлеру как вести себя "в приличных домах", учить будущего вождя нации "хорошим манерам". Ханфштенгль даже начал от случая к случаю покупать на собственные деньги одежду и обувь Гитлеру, который до того всюду ходил в одной и той же старой шинели, и не потому даже, что был аскетом, а по той пошлой причине, что у него не было ни пфеннига денег. А хорошие манеры понадобились Гитлеру потому, что Ханфштенгли были семейством не только в Баварии известным, но и очень уважаемым баварским "светом" и близкое знакомство с одним из Ханфштенглей позволило Гитлеру стать "вхожим в салоны", а это налагало определённые обязательства, так как Гитлер не мог позволить себе совершать грубые нарушения этикета, сделавшие бы его "смешным".

И вышеперечисленным выгоды от знакомства с Ханфштенглем отнюдь не ограничивались. Он был в высшей степени полезен и в чисто утилитарном смысле. Например, когда партийная газета "Фелькишер Беобахтер" попала в "сложную финансовую ситуацию" и по этой причине ей грозило закрытие, то Ханфштенгль, и до того помогавший, оказал партии единовременное вспомоществование в сумме тысячи долларов, что в Германии начала 20-х двадцатого века было очень внушительными деньгами. Эта своевременная поддержка не только удержала газету на плаву, но и позволила превратить её в ежедневную газету (до этого "Фелькишер Беобахтер" выходила два раза в неделю). Не ограничившись газетой, Ханфштенгль профинансировал издание такой не самой безвестной человечеству книги как Mein Kampf.