Дверь в стене

И турки не отказались. У них самих возможностей (в первую очередь финансовых, а в другую первую очередь технологических) не было. Но согласились они не совсем так, как ожидали немцы. Дело было в том, что Оттоманская Империя была слаба. Первым это заметил ещё русский царь Николай I, с прискорбием отозвавшийся о Турции как о "больном человеке Европы". И именно в силу своей слабости Оттомания не могла положиться на покровительство и союзничество только одной стороны. Любому государству требуется "пространство" для игры, можно даже сказать так - требуется пространство для того, чтобы дышать. Хорошо тому, кто силён, вот как США сегодня, их пространство не только многомерно, но они ещё и сами определяют, насколько оно многомерно, превращая объём в четвёртое пространство, пятое, подпространство итд. А у слабых для игры есть точка. Есть линия. В самом лучшем случае у них есть плоскость. Для плоскости нужны две стороны и больной человек к одной стороне подпустил другую, в 1912 году он создал компанию под названием Turkish Petroleum Company (TPC), получившую концессию на поиски в Месопотамии нефти. Владельцами ТРС стали турки, немцы и… surprise, surprise! - англичане. Оттоманы сделали, как им казалось, "один очень умный вещь" - они столкнули интересы Германии и БИ в надежде получить свободу манёвра между двумя европейскими центрами силы. Создали "плоскость".

Интересы государств внутри ТРС представляли Deutsche Bank, APOC и National Bank of Turkey. Во главе компании был поставлен "бизнесмен" Галуст Гюльбекян, армянин, родившийся в Константинополе и с 1902 года гражданин Британской Империи. Гюльбекян (в британском паспорте в его фамилию была вписана лишняя согласная, не иначе как для солидности - Gulbenkian) не был новичком в нефтяном бизнесе и кроме интернационального происхождения и образа жизни он был человеком ловким и небедным - перед тем, как возглавить ТРС, он успел стать мажоритарным акционером компании Royal Dutch/Shell, образовавшейся слиянием Royal Dutch Petroleum Company и Shell Transport and Trading Company Ltd. Англичане подошли к делу серьёзно - даже при том, что к 1914 году в Месопотамии ещё никакой нефти не было найдено, доля АРОС в ТРС выросла до 50% акций. Но тут некстати началась война и всё смешала.

Война войной, манёвры манёврами, но легальность при этом остаётся легальностью, а потому уже после войны, в 1920 году, на конференции в Сан-Ремо победители не песни под мандолину пели, а достали из запыленного мешка Turkish Petroleum Company и реанимировали её. Понадобилось это вот почему - Англия забрали себе Мосул, на который французы заранее открыли рот и теперь англичанам требовалось что-то сделать, чтобы заставить возмущённую Францию замолчать. И Англия нашла выход - она предложила Франции в обмен на признание английских прав на северный Ирак войти в ТРС на правах дольщика, забрав себе долю, принадлежавшую до того Дойче Банку. И Франция на это дело клюнула. "Боши заплатят за всё!"

И стороны ударили по рукам. Вроде бы тут и сказке конец, но человек предполагает, а располагает кое-кто повыше, нет счастья на земле. Немедленно выяснилось, что удовлетворить Марианну не означает, что удовлетворены все. И если замолчала Франция, то возмутилась Америка, так как соглашение, заключённое в Сан-Ремо, не только никак не учитывало американских интересов, но и вообще оставляло США за рамками Ближнего Востока. Это что же такое получается? "За что я кровь лил на фронтах Гражданской?!"

А между тем одним из программных условий "Четырнадцати пунктов президента Вильсона" была так называемая свобода торговли, "политика открытых дверей", open door policy. Американцы считали (вполне справедливо), что если снять торговые барьеры, то они, присевши к столу, оттеснят и тех едоков, что слева, и тех, что справа. Ну, а уж с аппетитом у них и вовсе было просто прекрасно. Однако когда США выразили своё недоумение происходящим и напомнили о "договорённостях", то это привело лишь к тому, что Англия Америке отказала, причём отказала "в особо грубой форме". Война закончилась, американцы "навели в Европе шороху" и убрались к себе за океан, армию они демобилизовали и Англия посчитала (вполне справедливо), что хотя бы тактически, "на первых порах" она может с американскими интересами считаться не особо.