Дверь в...(СИ)

Однако настолько убаюкивающими, уверенными были его слова, что, не видя выхода из моего положения, я начинала верить ему. Может быть, именно поэтому следующие события стали для меня полной неожиданностью.

Мои глаза широко распахнулись от резкой, пронзительной боли, как будто полоснули ножом. Одно короткое мгновение, меньше секунды, я бездумно смотрела в темный потолок… а затем, когда минула, кажется, вечность, во время которой я словно балансировала на одной ноге, и время потекло дальше… я упала в пропасть, чувствуя и слыша, как вампир, тяжело дыша, делает глоток… и еще… и еще… с тихим стоном прижимаясь еще сильнее… приводя меня этим в ужас…

Из моей груди вырвалось что-то похожее на слабое шипение, потому что это не было так, как обычно: осторожно, терпеливо и бережно…

Это было слишком сильно, слишком быстро… Это было абсолютно точно опасно. Это было чертовски больно.

Мой удивленный вскрик совпал с яростной конвульсией моего тела, автоматически пытающегося избежать боли. Я дернулась назад, изгибаясь, отталкивая от себя Эдварда… по-настоящему борясь, впервые за год… но это было то же самое, что пытаться сдвинуть с места скалу.

Мои глаза закатились, а из горла вырвался отчаянный хрип. И в то же мгновение мое сопротивление сработало, Эдвард резко выпустил меня. Я отшатнулась, покачнулась, но устояла на ногах. Одну бесконечную секунду мы смотрели друг на друга: Эдвард – дико и пронзительно всматриваясь, словно ожидая от меня чего-то особенного, я – недоверчиво и испуганно, пораженная его предательством. Подняла руку к шее, думая найти там огромную рану, от которой по телу расползается эта убийственная боль. Но не нашла ничего, кроме гладкой кожи, хотя казалось, что горло пылает, будто выдран кусок вместе с частью плеча, или сломана кость, или боль вот-вот доберется до самого сердца…

Я мысленно отсчитала целых три секунды, сдавленно ахнула перед тем, как боль сломала меня, и я, не в состоянии ее терпеть, закричала, оседая на пол. Последнее, что я увидела: как Эдвард, вращая дикими черными глазами, бросился ко мне, наверное, довершить начатое. Я хотела бежать, ползти, спастись, но перестала что-либо понимать, охваченная пламенем.

- Нет, Белла, это исключено. Мы сходим туда на день, ты повидаешь родителей, сообщишь им, что жива, но жить там мы не будем! 

- Это не честно! – шипела я от ярости, уперев руки в бока. – Я жила в твоем мире целый год! Теперь твоя очередь!

- Мне там не нравится! – Эдвард стоял напротив – как всегда, красивый и идеальный, мой любимый вампир – и упрямился, как ребенок.

Кто бы мог подумать, что он окажется настолько несговорчивым! Весь год водил меня за нос, туманно обещая, что мы обязательно вернемся в мой мир, и лишь в последний день, перед тридцать первым октября, выясняется, что он имел в виду «всего лишь туда прогуляться».

- А мне не нравится тут! – выпалила я, на что он снисходительно усмехнулся, зная, что это неправда. Его мир оказался совершеннее моего, - больше развития для каждого человека, больше возможностей, меньше проблем, - мне не в чем было упрекнуть это место. Ну, разве что здесь скучновато. Хотя и это было бы неправдой – вампиры тоже умели развлекаться, было бы желание.

Когда мы не путешествовали, чтобы я могла увидеть мир Эдварда собственными глазами, мы разрабатывали строительные проекты. Эдвард и его друзья создали несколько домов на основе моих эскизов, и назвали мое необычное архитектурное видение «свежей волной». Вскоре мне посыпались заказы через интернет со всех концов планеты, и, можно сказать, в этом мире я за год стала более чем успешной. Мы назвали нашу компанию «Иная реальность» и работали со всей душой. Эдвард сказал однажды, что со мной вечность никогда больше не покажется скучной.

Тем не менее, я все равно хотела вернуться домой.

И разве могла я предположить, что он наотрез откажется уступить мне?! Мне было до слез обидно, хотя я больше и не умела плакать. Мои глаза оставались сухими, как я ни старалась выдавить слезу, чтобы разжалобить его.

Я вспомнила свой первый день здесь, когда очнулась новорожденным вампиром…

Боль. Сухая, раздирающая, пылающая боль в горле, такая, что невозможно думать ни о чем другом. Я считала, что мне было больно час назад, когда пылала вся, до кончиков пальцев. Затем, когда боль стала уходить, и я поверила, что вскоре все закончится, она просто переместилась в горло, и была такой же сильной, как во время моего обращения. Я хотела снова кричать, но не могла, только сглатывала слюни и вращала глазами, будто безумная.