Дверь в преисподнюю

Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя.

— А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, — не без доли восхищения произнесла Чаликова. — Или… Или это не было игрой?

Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота.

— Если бы я знала, — тихо вздохнула Марфа. — Если бы знала…

* * *

Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.

Вдруг Чумичка обернулся:

— Внимательно глядите по сторонам — где-то должно быть возвышение.

Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности.

— А разве твои камешки не приведут нас к цели? — удивился Василий.

— Они приведут нас туда, куда мы их закинем, — пояснил Чумичка.

— Стало быть, если мы пройдем мимо… — Детектив не закончил мысли.

— То выйдем на другой край трясины, — подтвердил Чумичка его подозрения.

— Поглядите, кажется, там что-то блестит, — не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах.

Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный — солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота.

Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.

Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души.

Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.

Покровский медлил, не решаясь заглянуть в гроб, и это сделал Василий. В гробу, прикрытая до плеч белым кружевным полотном, лежала женщина. Дубова поразило ее сходство с портретом Натальи Кирилловны — несомненно, то была именно она. Чуть заметное дыхание и легкий румянец на щеках говорили, что она жива, только крепко спит.

— Да, это баронесса Наталья Кирилловна, — прошептал Иван, наконец-то решившись глянуть на свою прабабушку, которая казалась чуть ли не моложе своего правнука.

— Ну что, начнем будить? — деловито спросил Чумичка.

— Погодите, — остановил его Покровский. — Я тут подумал, а нужно ли это делать теперь? И что мы сможем предложить Наталье Кирилловне — совершенно чуждый мир, к которому она вряд ли сможет привыкнуть?

— Ну, мы же не оставим ее тут, — возразил Василий, — а возвратим в «нашу» реальность…

— Так я об этом и говорю, — подхватил Иван. — Наша реальность несколько изменилась, а баронесса осталась там, в девятнадцатом веке. Может быть, лучше оставить ее в покое, пускай спит дальше?

— Спокойно спать ей не дадут, — вмешался Чумичка. — Едва собака Херклафф очухается, то тут же вернется сюда и так ее перезаколдует, что потом ни один чародей ничего поделать не сможет!

— Для чего? — удивился Дубов.

— Да как вы не понимаете! — топнул ногой колдун. — У Херклаффа в последние дни сплошь неудачи — и стекло потерял, и княжна расколдовалась, даже Змей Горыныч и тот расколдовался. А коли и здесь не по-евоному будет, так сами понимаете…

— Это правда, я тоже иногда весьма болезненно переживаю профессиональные неудачи, — согласился Василий. — Но как же нам осуществить ее пробуждение, так сказать, на практике?

— Боюсь, что от меня будет мало проку, — вздохнул Иван Покровский. — Ведь пробудить Наталью Кирилловну должен настоящий потомок, а я, как доказала госпожа Хелен фон Ачкасофф, к тем самым баронам Покровским никакого отношения не имею…

— Чепуха, — заявил боярин Василий, — вы ведь и ни к каким августейшим династиям отношения не имеете, а роль Ивана-царевича сыграли как нельзя лучше.

— Ну, разве что, — пожал плечами Иван, — да все ж сомнительно.

— Ну, ближе к делу, — вновь поторопил Чумичка. — Дни теперь короткие, а нам ведь еще назад возвращаться.

— А как ты собираешься ее будить? — вновь спросил боярин Василий. — Может быть, живой водой из скляночки?