Дверь в никуда

Пока она так лежала, у нее созрело решение. Завтра она пойдет в общую комнату, и тогда у нее не будет причины испытывать чувства вины перед своими домашними. Она на весь день останется в палате и не будет, совсем не будет видеться со Стивом. Она положит этому конец, прекратит то, из-за чего испытывает стыд и, страх, просто перестав с ним встречаться совсем.

Мартин вышел через двери главного входа. Холодный ветер, проносившийся между высокими зданиями, казался еще пронзительнее после душного, застоявшегося воздуха больничной палаты. Он наклонил голову и торопливо двинулся вперед. Его машина была припаркована рядом, на углу улицы, но, добравшись до нее, он не сделал ни единого движения, чтобы включить зажигание и тронуться с места. Казалось, что энергичная пробежка совсем лишила его сил. Мартин сидел, уставившись в лобовое стекло на темноту за ним, бессильно положив руки на руль.

Энни выздоравливала. Каждый день он замечал перемены в самочувствии своей жены, и внимательно следил за всеми маленькими доказательствами того, что ей становится все лучше. И все силы, возвращавшиеся к Энни, пока не сделали ее прежней. Когда Мартин держал за руку жену там, среди аппаратов, он верил, что она вновь станет такой же, как была. Вернется домой, к нему, к детям – и жизнь их снова потечет размеренно и спокойно. Теперь ему было ясно, что все будет не так просто, как ему бы хотелось. Та бомба не только изранила тело его жены. Она вырыла огромную пропасть между ними, и Мартин чувствовал, что не сможет сам преодолеть ее.

Энни страдала под развалинами от ужаса и боли, а он – нет. И как бы он не сочувствовал ее страданиям, как бы сильно не хотел понять всего, что с ней произошло – он всего этого не перенес, и Мартин допускал, что, может, и не смог бы перенести. Может, и не выжил бы. А тот человек этот ужас пережил. Стив выжил и вынес все вместе с его женой, с его Энни. С неожиданной горечью в сердце Мартин подумал, что он, кажется, завидует Стиву. Очень глупо, но это так. Руки Мартина отпустили руль и бессильно упали на колени. Пальцы сжимались и разжимались, как будто Мартин пытался поймать что-то неуловимое. Ему показалось, что это Энни ускользает от него. Она была вон там, в том здании. Мысли о ней наполняли каждый его день, и все-таки она уходила от него все дальше и дальше.

На несколько секунд Мартин уткнулся лбом в рулевое колесо. Что за наказание – думать еще и обо всем этом!

Ему тоже трудно! На него самого легло бремя забот и о доме, и о детях. Попробуй-ка кормить их, развлекать и воспитывать, все содержать в порядке, а утром бежать в офис. Конечно, ему сейчас не до проблем Энни – той Энни, которая попала в катастрофу и, находясь на краю гибели, все-таки выжила, но выжила С ДРУГИМ! СО СТИВОМ!

Мартин произнес последние слова вслух. Потом резко выпрямился и поискал ключи. Домой он ехал слишком быстро, словно стараясь отогнать неприятные мысли.

Энни спала…

Снова ее обступал мрак. Он простирался вокруг нее, безграничный, страшный. Но темнота эта была но пустой, а осязаемой, пугающей, тяжелой и острой от тысяч обломков придавивших тело Энни. Жуткое безмолвие заполняло узкое пространство в то же самое время оказалось насыщенным, кошмарным всепроникающим гулом катастрофы. Этот гул нес с собой тяжесть обвала, грозившего уничтожить все живое. Энни хотела пошевелиться, встать хотя бы на четвереньки и уползти, иди попросту убежать, скрыться куда-нибудь от ужаса, переполнившего ее. Но никакой возможности пошевелиться у нее не было – никакой надежды на спасение! Вокруг только бесконечная тишина, и в ней – Энни, бьющаяся в тисках собственного бессилия… Никто ее не спасет, потому что никто не выжил. Ей никто не сможет помочь, и, когда звук обвала настигнет ее, она будет бесконечно одинока. В груди, в самом сердце, Энни почувствовала леденящий холод.

И вот она услышала, что этот звук начался… Это был низкий громовой раскат, одновременно далекий и близкий, раздающийся над ней и в ней, страшный, неотвратимый и невыносимый, словно возвещавший о конце мира…

Энни проснулась от крика, который уже рвался из ее груди. Всегда один и тот же сон! И каждый раз она просыпается вот так, как сейчас… Она лежала свернувшись в комок, сжав кулаки, дрожа от страха. Спина и плечи были покрыты холодным, липким потом.

СТИВ!

Мысль о нем пронзила Энни. В эту минуту он был для нее единственным желанным, она страстно захотела, чтобы он сейчас, сию секунду был рядом. Он бы лежал возле нее, положив свою широкую ладонь на ее глаза, а его губы были бы возле самого уха и он бы шептал ей что-то, как там, в темноте, которая теперь казалась безобиднее, чем беспросветный мрак, только что кончившегося ночного кошмара. Стив бы все понял – как глупо, что его сейчас нет рядом.