Дверь в лето

— На этих же весах я взвешивал бедного Винсента.

Мы перенесли чушки на площадку.

— И какое же время мы выберем? Назначайте.

— Вы говорили, что аппаратура у вас точная?

— Да, говорил. А вы что, сомневаетесь в этом?

— Нет, нет! Ну, давайте, прикинем: сегодня двадцать четвертое мая… что, если будет тридцать один год, три недели, один день, семь часов, тринадцать минут и двадцать пять секунд?

— Что за чушь, сэр! Когда я говорю «точность», я имею в виду стотысячные доли, а со стомиллионными мне некогда было возиться.

— Ясно. Но вы понимаете, что для меня важны подробности, а я так мало понимаю, так мало разбираюсь во всем этом. Не трудно будет настроиться на тридцать один год и три недели?

— Не трудно. Максимальное значение ошибки составит не более двух часов, — он поколдовал над приборами. — Можете забираться на платформу.

— И это все?

— Да. Остается подключить энергию. Напряжение, которое я использовал в опыте с монетами, здесь не годится. Но это не имеет значения, ведь мы не будем ничего перемещать.

Я был разочарован и постарался состроить соответствующую мину.

— Так вы и не собирались доводить дело до конца? Вы просто делали все теоретически?!

— Черт подери, сэр, вовсе нет!

— Но если вам не дают энергию…

— Найдется и энергия, если вам так хочется. Подождите.

Он отошел в угол, к телефону. Похоже, он висел здесь еще со времени основания лаборатории. В 2001 году мне еще не встречался такой раритет. Разговаривая с ночным диспетчером университетской подстанции, доктор Твишелл не опускался до спора с представителем невежественной толпы. Он был, как и подобает истинному гению, резок, краток и категоричен:

— …а мне наплевать на то, что вы думаете! Перечитайте инструкцию. Я имею право получить все, что мне захочется. Ну что, нашли параграф? Или вы хотите, чтобы завтра утром я сам нашел его вам, но уже в присутствии ректора? Что? Вы хоть читать-то умеете? Удивительные способности! А писать? Тогда напишите: через восемь минут дать полное напряжение на аппаратуру Торнтоновской Мемориальной Лаборатории ввиду экстренной необходимости. Прочтите, что вы записали. — Он повесил трубку. — Ну, и народец!

Он подошел к пульту, повертел ручки и замер в ожидании. Даже со своей платформы я видел, как прыгнули стрелки на приборах. На пульте загорелся красный глазок.

— Есть энергия, — констатировал доктор Твишелл.

— И что дальше?

— Ничего.

— Так я и думал.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказал. Дальше — ничего.

— Боюсь, что не понял вас. Я думал, вы сообразите. Ничего не произойдет, пока я не замкну пусковой контакт, и тогда вы переместитесь на тридцать один год и три недели.

— А я вам говорю — ничего у вас не получится.

Он помрачнел.

— Мне кажется, сэр, вы слишком много себе позволяете.

— Называйте это как хотите. Я пришел сюда, доктор, чтобы узнать, насколько правдивы слухи о вашем открытии. И узнал. Я видел пульт с разноцветными кнопочками, такими же, как в дешевом фильме про ученого-безумца. Еще я видел этот балаганный фокус с двумя монетами. Не слишком убедительный — ведь вы сами выбрали монеты и сами сказали, как их следует поместить на платформе — у ярмарочных магов это получается лучше. Я слышал кучу горячих слов, но эти слова ничего не стоят. Все разговоры о вашем великом открытии — это просто блеф. Кстати, в Управлении Безопасности тоже так думают. Ваш отчет даже засекречивать толком не стали, просто подшили в общую папку вместе с другими малозначительными бумагами. Время от времени его достают и перечитывают смеха ради.

Бедный старикан. Мне показалось, что его вот-вот хватит апоплексический удар. Задел-таки я его слабую струнку, сыграл-таки на его тщеславии.

— Вылезайте оттуда, сэр. Подойдите сюда. Я вас сейчас проучу. Голыми руками всю душу вытрясу!

Он разъярился и вполне мог избить меня, несмотря на разницу в возрасте, весовой категории и состоянии здоровья.

— Я не боюсь вас, папаша, — ответил я. — И этой дурацкой кнопки тоже не боюсь. Ну-ка, нажмите ее.

Он глянул на меня, глянул на кнопку, но не нажал.

Я заржал и сказал:

— Дохлый номер, как говорят мальчишки. Твиш, вы просто старый надутый шарлатан, чучело гороховое. Правду говорил полковник Трэшботтом…

И тут — свершилось!!!

10

Когда он треснул по кнопке, я крикнул, пытаясь остановить его. Но было поздно: меня уже несло куда-то. Я успел подумать, что не стоило доводить дело до такого конца. Я лишился всего и чуть не довел до инфаркта бедного старика, который не сделал мне ничего плохого. Я не знал, куда меня несет. И что хуже всего, не знал, доберусь ли я туда.

И тут я прибыл. Падать было невысоко, фута четыре, но я не был готов к этому и плюхнулся, как мешок.

— Откуда вы взялись, черт побери? — сказали надо мной.

Рядом стоял, руки в бока, лысый поджарый мужчина лет сорока. Взгляд у него был проницательный, лицо — умное и приятное, если не считать того, что он явно на меня сердился.

Я сел и обнаружил под собой гравий пополам с сосновыми иголками. Рядом с мужчиной стояла красивая женщина, гораздо моложе его. Она удивленно смотрела на меня, но ничего не говорила.

— Где я? — глупо спросил я.