Дверь в лето

Ей досталось больше, чем Майлзу. Пит оцарапал все, что смог достать — ноги, голые руки, плечи. Ясно было, что она не скоро сможет носить открытые платья, да и на память кое-что останется. В общем, она выглядела, как дикая кошка после драки со своими соплеменниками.

— Сядь! — приказал ей Майлз.

Белла ответила ему кратко и, мягко выражаясь, отрицательно.

— Я все же убью эту тварь, — настаивала она.

— Ладно, не садись. Пойди умойся. Потом я перевяжу тебя, а ты меня. И наплюй на этого кота. Мы, наконец, избавились от него, и слава Богу.

Белла что-то пробормотала себе под нос, но Майлз ее понял.

— Ты тоже, — ответил он. — Не бесись и послушай меня. Предположим, у меня нашлась бы пушка — я не говорю, что она у меня есть. Что бы ты сделала? Вышла бы на улицу и подняла стрельбу? Не знаю, убьешь ты кота или нет, но вот полиция непременно будет здесь минут через десять, и нам придется отвечать на разные щекотливые вопросы. Что бы ты сказала насчет этого? — он ткнул пальцем в мою сторону. — А если ты высунешься на улицу без оружия, этот зверь вполне может убить тебя. — Он нахмурился. — Следовало бы издать закон, запрещающий держать таких тварей. Этот кот представляет общественную опасность. Ты только послушай.

Снаружи доносились вопли Пита. Он бегал вокруг дома и выл, призывая своих врагов выйти на честный бой.

Белла, вздрагивая, прислушивалась.

— Не бойся, сюда ему не забраться. Я исправил твой просчет и закрыл дверь.

— Это не я оставила ее открытой!

— Брось, это твоя привычка!

Майлз обошел все комнаты, проверяя, заперты ли окна, потом пропал куда-то, а следом за ним и Белл. Пит продолжал завывать, изредка замолкая. Я не знаю, долго ли они отсутствовали — время перестало существовать для меня.

Белл вернулась первой. Ее косметика и прическа были безупречны, она надела платье с высоким воротом и длинными рукавами, сменила порванные чулки. Кроме нескольких царапин на лице, ничто не напоминало о недавнем сражении. Грим сотворил чудо: при других обстоятельствах я бы влюбился в нее.

Она подошла ко мне и велела встать, что я и сделал. Быстро и умело она обыскала меня, не позабыв проверить карман рубашки и правый нагрудный карман пиджака, которого у большинства костюмов не бывает. Улов был небольшой: бумажник с незначительной суммой наличных, идентификационная карточка, водительские права, ключи, мелочь, носовой антисмоговый ингалятор, всякий мелкий хлам и конверт с чеком, который она же и отправила. Она повертела чек, прочла передаточную запись и озадаченно взглянула на меня.

— Что это такое, Дэн? Неужели ты застраховался?

— Нет.

Совсем не отвечать я не мог, и такой мой ответ был, пожалуй, самым лучшим.

Она нахмурилась и положила конверт в общую кучу. Потом посмотрела на саквояж Пита и, должно быть, вспомнила о клапане, который я использовал вместо портфеля. Она подняла саквояж и открыла клапан.

Там она, естественно, обнаружила комплект документов, выданный мне в Компании Взаимного Страхования. Присев, она начала их читать, а я, словно манекен, стоял там, где меня поставили.

Вскоре появился Майлз. На нем был халат, домашние шлепанцы и преизрядное количество марли и пластыря. Выглядел он, как провинциальный боксер среднего веса после состязаний с чемпионом-тяжеловесом. Лысину его украшало нечто вроде марлевого тюрбана, неприкрытой оставалась только макушка — ее Пит, очевидно, не смог достать.

Белла быстро взглянула на Майлза, приложила палец к губам и указала на кипу бумаг. Майлз присел и тоже начал их читать. Вскоре он догнал ее, и последнюю бумагу они читали вместе.

— Это меняет дело, — заключила Белла.

— Ничуть. Документы действительны на четвертое декабря, то есть на завтра. Куда же мы его денем? Завтра утром его начнут разыскивать, — ответил Майлз, посмотрев на часы.

— Майлз, в критических ситуациях ты сущий цыпленок. Эта возможность, быть может, лучшая из всего, что мы могли придумать.

— Что ты имеешь в виду?

— Он же наркотизирован. Я вкатила ему лошадиную долю «зомби» и теперь он сделает все, что нам будет угодно. Пусть он делает, что намеревался, пусть себе ложится в анабиоз. А он так и сделает, если ему приказать это. Ты знаешь что-нибудь о гипнозе?

— Не так уж и много.

— А в чем ты вообще разбираешься, кроме законов, толстячок? Любознательности у тебя ни на грош. Есть такая штука — постгипнотическое внушение. Оно может быть противно всей его натуре, но сопротивляться ему он не сможет, если не попадет в руки психиатра. Хороший специалист, конечно, поймет, в чем тут дело. Тогда внушение будет снято, Дэн окажется независимым от моих команд и натворит кучу неприятностей для нас.

— Черт побери, ты же говорила, что препарат абсолютно надежен.

— Боже мой, Майлз, рискни хоть раз в жизни. Мы можем выиграть. Дай мне подумать. — Она помолчала. — Проще и безопаснее было бы отпустить его на все четыре стороны. С этой дрянью в крови он сделает все, что мы скажем. Если он сломает себе шею — тут мы ни при чем, и риска никакого. Мы можем протрезвить его, и пусть себе ложится в анабиоз, — она повернулась ко мне. — Дэн, когда ты собираешься ложиться в анабиоз?