Дверь в лето

На следующий день посыльный принес «мои личные вещи и бумаги» прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей «Фрэнка», ни записей о его создании и изготовлении там не было.

Среди документов попадались довольно любопытные. Мой «контракт», например. Его третий параграф позволял нанимателям выставить меня без предупреждения и даже без обычного выходного пособия. Еще интереснее был седьмой параграф. Он был воплощением свинства и являл собой крайнюю форму порабощения человека. В течении пяти лет мне запрещалось работать по специальности, которую я имел, ибо фирма сохраняла за собой право на мои услуги и в любой момент могла призвать меня обратно на службу. Таким образом, мне оставалось только с опрокинутой шляпой в протянутой руке идти упрашивать Майлза и Беллу дать мне работу. Наверное, для этого мне и вернули шляпу.

Пять долгих лет я не имел права заниматься бытовыми приборами без их личного разрешения. Я предпочел бы перерезать себе горло.

В пачке были и копии всех моих патентов, которые я, оказывается, передал фирме: все, относящиеся к «Горничной», «Оконному Вилли» и кое-чему помельче. («Фрэнк», естественно, там не фигурировал — я его еще не патентовал. Позже я узнал, что с ним стало.)

Но я никогда не передавал фирме никаких патентов, не давал даже формального разрешения на использование моих изобретений. Зачем? Фирма была моим детищем, и в каких-либо патентных отношениях между мной и ею просто не было нужды.

Три последних документа относились к моим акциям (к тем, которые я еще не успел передать Белле). Еще там был чек, а при нем — счет: мне выплачивали жалование за все время работы и за три месяца вперед, меня премировали тысячей долларов «за особые заслуги, оказанные фирме». Последний пункт, наверное, им особенно нравился.

Перебирая эту удивительную коллекцию, я мало-помалу осознавал, как было глупо не глядя подписывать все то, что подсовывала мне Белла. Подлинность моих подписей не вызывала никаких сомнений.

На следующий день я немного оклемался и решил посоветоваться с адвокатом, достаточно ловким и жадным до денег, чтобы взяться за такое дело. Сначала он не хотел со мной связываться, но потом, рассмотрев документы и выслушав детали, уселся поудобнее, заложил пальцы за жилетку и принял обычный для их братии кислый вид.

— Дэн, — сказал он, — я дам вам бесплатный совет.

— Слушаю.

— Не затевайте ничего. Вам не за что зацепиться.

— Но вы же говорили…

— Я помню, что я говорил. Да, они обманули вас. Но как вы это докажете? Они могли выманить все ваши акции, выставить вас без цента за душой, и все было бы шито-крыто. А вместо этого они выплатили вам жалование, да еще положили тысячу долларов сверху, чтобы не к чему было придраться. И уволены вы под вполне благовидным предлогом — несогласие с политикой, которую проводит ваша фирма.

— Но у меня никогда не было никакого контракта! Я сроду никому не продавал свои патенты!

— Но вот же документы. И вы согласны, что эти подписи — ваши. Кто может свидетельствовать в вашу пользу?

Я призадумался. Пожалуй, никто, кроме меня самого. Даже Джек Шмидт не знал, что творится за забором фабрики. Об этом знал только я… да еще, конечно, Белл и Майлз Джентри.

— Теперь о ваших акциях, — продолжил адвокат. — Здесь, пожалуй, мы найдем зацепку. Если вы…

— Во всей этой истории это — единственная честная операция. Я действительно передал ей эти акции.

— Да, но почему? Вы сказали, что это был подарок по случаю помолвки, в ожидании свадьбы. И она, принимая его, знала об этом. Вы можете заставить ее или вступить с вами в брак, или вернуть акции. Прецедент мы встречаем в деле Мак-Калти против Родис. Тогда вы вернете себе контроль над фирмой и вышвырнете их за ворота. Можете вы все это доказать?

— Черт побери, не хочу я на ней жениться! Она мне больше не нужна.

— Дело ваше. Но это — единственная зацепка. Есть у вас свидетели или доказательства (письма и все такое) того, что, принимая ваши акции, она знала о том, что они дарятся ей, как вашей будущей жене?

Я начал вспоминать. Конечно, свидетели у меня были… все та же пара: Майлз Джентри и Белла Даркин.

— Теперь вам понятно? Ваше слово против их слова, а на их стороне еще и куча бумаг. Это значит, что вы не только ничего не получите, но к тому же рискуете угодить в психбольницу с диагнозом: «навязчивая идея». Мой вам совет — попытайтесь оспорить некоторые параграфы вашего контракта, рад вам сообщить, что он составлен не безупречно, или начинайте работать в другой области. Но не пробуйте обвинять их в заговоре. Они выиграют дело, да еще и отберут у вас остальные акции за судебные издержки.

Я так и сделал. В подвале дома, где размещалась адвокатская контора, я отыскал бар. Я уселся там за столик и заказал кучу выпивки.

* * *