Дверь в Лето

— Ты же знаешь правила. — Он повернулся ко мне: — Мистер, я же сказал вам по телефону, что справок о клиентах мы не даем. Приходите сюда в десять часов, когда откроется справочное.

— А то возвращайтесь к восьми, доктор Бернстайн уже будет здесь, — добавила его жена.

— Помолчала бы ты, Ненси. Если хочет навести справки, пусть идет к директору. Будто у Бернстайна других дел нет, как отвечать на вопросы. К тому же она не клиентка Бернстайна.

— Хенк, не лезь в бутылку. Буквоед ты, как есть буквоед. Если он торопится повидать ее, ему надо быть к десяти в Броули. — Она ободряюще улыбнулась мне: — Приходите лучше к восьми. Мы с мужем действительно не можем вам ничего такого сказать.

— А что насчет Броули? Она что, поехала в Броули?

Может, если б рядом не было мужа, она сказала бы больше. Она замялась, перехватив его строгий взгляд.

— Зайдите к доктору Бернстайну. Если вы не завтракали, тут поблизости есть воистину чудесное местечко.

Я зашел в это «воистину чудесное местечко», перекусил и купил в автоматах тюбик крема «Брадобрей» и свежую рубашку. Зайдя в туалет, сменил рубашку, выбросив старую, и с помощью крема удалил выросшую за ночь щетину. Когда я вернулся в храм, то выглядел уже вполне прилично.

Похоже, Ларриган успел шепнуть обо мне доктору Бернстайну. Доктор был молод — видно, проходил при храме ординаторскую практику. Со мной он говорил довольно жестко.

— Мистер Дейвис, вы заявили, что сами были «сонником». Вы должны, естественно, знать, что есть преступники, которые, пользуясь доверчивостью и неприспособленностью только что «воскресших» к новым условиям, обманывают и обирают их. Обычно «воскресшие» чувствуют себя неуютно и одиноко в незнакомом им мире и порой немного напуганы. Большинство из них, обладая значительным состоянием, становятся легкой добычей для мошенников.

— Но все, что я хочу узнать, — куда она уехала! Я ее двоюродный брат. И я лег в холодный сон раньше ее и не знал, что она тоже собирается лечь!

— Вот и преступники, как правило, заявляют, что они родственники. — Он пристально взглянул на меня: — Я не мог вас видеть прежде?

— Сильно сомневаюсь. Разве что сталкивались на улице. — Всем всегда кажется, что они видели меня раньше. Лицо у меня принадлежит к одному из «двенадцати стандартных типов»; в нем нет ничего примечательного. — Доктор, почему бы вам не позвонить насчет меня доктору Альбрехту в Сотелльский храм и все выяснить?

Он оставался непреклонным.

— Вам надо прийти еще раз и повидать директора. Может, он и позвонит в Сотелльский храм… или в полицию — куда найдет нужным.

С тем я и ушел. Потом я, наверно, совершил ошибку. Вместо того чтобы вернуться и, вполне возможно, получить у директора точные сведения (заручившись помощью доктора Альбрехта), я схватил скоростное такси и помчался прямо в Броули.

Там у меня ушло три дня, чтобы обнаружить след Рикки. Да, действительно, и Рикки, и ее бабушка жили там — выяснил я это быстро. Но бабушка умерла двадцать лет назад, а Рикки легла в холодный сон. В Броули всего каких-то сто тысяч населения — не то что в семимиллионном Большом Лос-Анджелесе, так что найти архивы двадцатилетней давности было не сложно. Гораздо труднее оказалось обнаружить след недельной давности.

Мне удалось выяснить, что Рикки кто-то сопровождал, я же до сих пор искал следы женщины, путешествовавшей в одиночку. Когда я узнал, что сопровождал ее мужчина, то первой мыслью было: она попала в руки одного из бандитов, о которых мне рассказывал доктор Бернстайн. Тут я с удвоенной энергией продолжил поиски. Но взял ложный след, и тот привел меня в Кейликсико; тогда я вернулся в Броули, начал все с начала и проследил их путь до Юмы. В Юме я прекратил преследование, так как узнал, что Рикки вышла замуж. А то, что я увидел в книге регистраций браков в мэрии, настолько меня потрясло… что я все бросил и ринулся в порт. Там, перед тем как отплыть скоростным кораблем в Денвер, я дал телеграмму Чаку с просьбой выгрести все из моего стола в конторе и переправить мне на квартиру.

В Денвере я задержался ровно столько, сколько потребовалось на посещение магазина, поставлявшего все необходимое для зубоврачебных кабинетов. Я не был в Денвере с тех пор, как он стал столицей, — после Шестинедельной войны мы с Майлзом поехали прямо в Калифорнию.

Теперь город меня потряс, я даже не мог отыскать Колфакс авеню. Все объекты, имевшие хоть малейшее значение для правительства, были, как я понял, упрятаны вглубь Скалистых гор. Но и незначительных объектов на поверхности, судя по всему, имелось превеликое множество — народу здесь было не меньше, чем в Большом Лос-Анджелесе.