Дверь в декабрь

Бут тяжело дышал. В какой-то степени от выпитого спиртного, но в основном от грез власти, которые рисовало его неуемное воображение. Лампа от «Тиффани» бросала янтарные круги света на его щеки, точки синего на подбородок, запятнала губы желтым, окрасила нос и лоб зеленым, так что он напомнил Дэну какого-то участника карнавала, странного и безумного клоуна, в чьих глазах можно углядеть алый отблеск костров ада и обреченную на вечные муки душу.

— Мир стал бы нашим, — добавил Бут. Издатель и писатель улыбнулись, словно забыли, что план их не сработал, а сами они попали в беду.

— Да вы оба — психи, — пробормотал Дэн.

— Просто мы можем заглянуть в будущее, — ответил Ахландер.

— Психи.

— Ясновидящие, — Бут отвернулся от Дэна и опять заходил по библиотеке.

Улыбка Ахландера поблекла, он вспомнил, почему они собрались здесь втроем, и продолжил рассказ:

— Дилан Маккэффри жил в доме в Студио-Сити двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, год за годом, не отходя от Мелани, превратившись в такого же заключенного, как девочка, виделся лишь с несколькими друзьями и коллегами, которые пытались соединить науку и оккультизм и разделяли его взгляды и так или иначе находились в зависимости от Палмера Бута. Дилан становился все более одержим проектом, и режим, который он устанавливал для Мелани, ужесточался, он не желал принимать во внимание человеческие недостатки, слабости, ограничения. Серая комната, со звуконепроницаемыми стенами, без единого окна или цветового пятна, стала средой обитания для Мелани и центром вселенной для ее отца. Те немногие, кто знал об эксперименте, думали, что участвуют в благородной попытке трансформировать человечество, разумеется, в лучшую сторону, и держали в секрете пытки Мелани, словно охраняли что-то святое и чистое.

— А потом, два дня тому назад, Мелани наконец-то совершила тот прорыв, о котором мы все мечтали. — Ахландер покачал головой. — Во время самого длительного пребывания в камере отсечения внешних воздействий, которому подверг ее отец, она сделала то, чего добивался от нее Дилан.

— Девочка реализовала свой психический потенциал, — подал голос Бут, стоявший у окна и окутанный лилово-серыми тенями. — Она отделила астральное тело от физического и поднялась из резервуара.

— Но дальше произошло то, чего никто из нас не ожидал, — подхватил Ахландер. — В ярости она убила своего отца, Вилли Хоффрица и Эрни Купера, который случайно оказался в тот момент в доме.

— Но как? — спросил Дэн, хотя к тому времени он уже решил, что слышит правду. — Вы же сказали, что астральное тело обычно может только наблюдать, но не способно на какие-либо физические действия. И даже если это не тот случай… она же маленькая, хрупкая девочка. Этих людей забили до смерти. Жестоко забили.

Палмер Бут двинулся от окна к книжным стеллажам, где тени полностью поглотили его. И из темноты донесся его лишенный тела голос:

— Выход в астрал оказался не единственной психической способностью, которой маленькая сучка обучилась в ту ночь. Она так же поняла, как телепортировать свое астральное тело на любые расстояния…

— В Лас-Вегас, в горы к Маммоту, — уточнил Альберт Ахландер.

— … и как передвигать предметы, не касаясь их. Телекинез. — Бут замолчал. Из темноты донеслось звяканье стакана о зубы. Потом очень уж громкий глотательный звук. — Сила у нее психическая, сила мозга, у которой практически нет предела. Она сильнее десяти мужчин, ста, тысячи. Она без труда разделалась со своим отцом, Хоффрицем и Купером… а теперь разбирается с остальными, убивает нас одного за другим и, похоже, может учуять нас, где бы мы ни пытались спрятаться.

* * *

Мелани вздохнула.

Лаура наклонилась к ней, всмотрелась в дочь в отсвете экрана.

Веки опускались девочке на глаза.

Обеспокоившись, Лаура положила руку ей на плечо, мягко потрясла.

Мелани моргнула.

— Смотри фильм, сладенькая. Смотри фильм.

Взгляд ребенка очистился от тумана. Мелани вновь следила за происходящим на экране.

* * *

Бут вышел из теней.

Ахландер наклонился вперед.

Оба, похоже, ждали ответа Дэна, его заверений в том, что он убьет девочку и остановит бойню.

Но он молчал, потому что хотел, чтобы их еще сильнее пробил пот. А кроме того, его переполняли столь противоречивые чувства, что он еще не доверял своему голосу.

Дэн знал, что убивать — универсальная человеческая способность, такая же, как любить. Она имела место быть у добрых и слабых, нежных и невинных, хотя у одних была запрятана глубже, чем у других. Он не удивлялся тому, что способность эта открылась у Мелани, как не удивлялся тому, что ею обладали десятки и сотни убийц, которых он отправил за решетку… хотя тот факт, что Мелани — убийца, поверг его в глубокую тоску.