Дверь в декабрь

— Я готова отдать все… за глоток холодного воздуха. Поэтому я открываю дверь дома… а за дверью холодный зимний день. Падает снег. На крыше крыльца сосульки. Я отступаю назад и смотрю в окна по обе стороны двери… и через них вижу, что на самом деле на дворе июль… и я знаю, что это июль… тепло… везде в июле… кроме как за этой дверью… по другую сторону этой единственной двери… это дверь в декабрь. А потом…

— Что потом? — вырвалось у Лауры.

— Я переступаю порог…

— Ты входишь в дверь? — уточнила Лаура. Глаза Мелани открылись, она вскочила со стула и, к изумлению Дэна, начала изо всех сил молотить себя кулаками. Ее маленькие кулачки ударяли в грудь, бока, бедра, она кричала:

— Нет, нет, нет, нет!

Дэн уже вскочил с кровати, подбежал к девочке, схватил за руки, но она вырвалась с легкостью, изумившей его. Она просто не могла быть такой сильной.

— Ненавижу! — крикнула Мелани, с силой ударив себя по лицу.

Дэн предпринял вторую попытку схватить ее руки. Не получилось.

Она вцепилась в свои волосы и попыталась их вырвать.

— Мелани, сладенькая, прекрати!

Дэн ухватил девочку за запястья, крепко их сжал. На косточках, похоже, не осталось плоти, он боялся, что причиняет ей боль. Но не мог и отпустить, потому что она тут же начала бы лупить себя.

— Ненавижу! — кричала Мелани, брызжа слюной. Лаура осторожно подошла к ним.

Мелани отпустила волосы, которые так яростно рвала, попыталась впиться ногтями в руки Дэна и вырваться.

Но он держал ее крепко и сумел прижать руки к бокам. Она извивалась, пиналась и кричала:

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу]

Лаура сжала ладонями щеки девочки, зафиксировала голову, стараясь привлечь к себе внимание дочери.

— Сладенькая, что с тобой? Что ты так сильно ненавидишь?

— Ненавижу!

— Что ты так сильно ненавидишь?

— Проходить через дверь.

— Ты ненавидишь проходить через дверь?

— И их.

— Кто они?

— Я их ненавижу, я их ненавижу!

— Кого?

— Они заставляют меня… думать о двери, и они заставляют меня верить в дверь, и они заставляют меня… проходить через дверь, и я их ненавижу!

— Ты ненавидишь своего папочку?

— Да!

— Потому что он заставляет тебя проходить через дверь в декабрь?

— Я это ненавижу! — заверещала девочка в ярости и отчаянии.

— Мелани. Что происходит, когда ты проходишь через дверь в декабрь?

В гипнотическом трансе девочка могла слышать только два голоса: свой и матери. Поэтому Лаура повторила вопрос:

— Что происходит, когда ты проходишь через дверь в декабрь?

Девочку начало рвать. К счастью, позавтракать она не успела, поэтому обошлось без блевотины, но даже позывы на рвоту напугали Дэна. Он по-прежнему крепко держал девочку, и каждый спазм сотрясал ее тело. Казалось, еще немного, и желудок, оторвавшись, вывернется через пищевод.

И Лаура не отрывала рук от лица Мелани, только уже не сжимала их, а ласково поглаживала по щекам, тихим голосом успокаивая дочь.

Наконец Мелани перестала сопротивляться, обмякла, и Дэн отпустил ее в объятия матери.

Девочка прижалась к ее груди и жалобным голоском, рвущим Дэну сердце, прошептала:

— Я их ненавижу… их всех… папочку… остальных…

— Я знаю. — Лаура, успокаивая дочь, гладила ее по голове, плечам, спине.

— Они причиняли мне боль… такую сильную боль… я их ненавижу!

— Я знаю.

— Но… больше всего…

Лаура опустилась на пол, усадила Мелани себе на колени.

— Больше всего? Кого ты ненавидишь больше всего, Мелани?

— Себя, — ответила девочка.

— Нет, нет.

— Да. Себя. Я ненавижу себя… я ненавижу себя.

— За что, сладенькая?

— За то… за то, что я делаю. — Девочка зарыдала.

— А что ты делаешь?

— Я прохожу… через дверь.

— И что происходит?

— Я… прохожу… через… дверь.

— А что ты делаешь по ту сторону двери, что ты там видишь, что находишь? — спросила Лаура.

Девочка молчала.

— Крошка?

Никакой реакции.

— Отвечай мне, Мелани.

Молчание.

Дэн наклонился, всмотрелся в лицо девочки. С тех пор как ее нашли на улице, голую, две ночи тому назад, ее глаза оставались затуманенными, смотрящими не в этот мир, но сейчас они стали еще более странными, чем обычно. Уже и глазами-то не были. Вглядываясь в них, Дэн видел два овальных окна, за которыми царила пустота, безбрежная пустота, сравнимая разве что с пустотой далекого космоса на окраине галактики.

Сидя на полу номера мотеля, обнимая дочь, Лаура беззвучно плакала. Губы ее дрожали. Она покачивала девочку, а слезы, выкатываясь из глаз, текли по щекам. И молчание, в котором она плакала, только подчеркивало глубину ее горя.

Потрясенный лицом Лауры, Дэн более всего хотел заключить ее в объятия и покачивать точно так же, как покачивала она дочь. Но решился лишь на то, чтобы положить руку ей на плечо.

Заговорил, когда слезы Лауры начали высыхать:

— По словам Мелани, она ненавидит себя за то, что сделала. Что, по-вашему, она под этим подразумевает? Что она могла сделать?

— Ничего, — ответила Лаура.

— Но она, очевидно, думает, что сделала.

— Это типичный синдром в таких случаях, практически во всех случаях, связанных с насилием по отношению к ребенку.