Дверь в чужую жизнь

- Он хочет быть учителем, - объяснила Милка. - Тут не спорить надо - плакать…

- Очень хорошо, - ответила Лариса. - Педагогика - самое что ни на есть истинно мужское дело…

- Ой! - заохала Милка. - Ой! Как не стыдно лицемерить… Ты же сколько раз говорила, что учителя - самая серая серость.

- Знаешь, - сказала Лариса Павлику, - я это правда говорила. Вот она, - Лариса показала на Милку, - умничает в школе, задает дурацкие вопросы, провоцирует всех и вся, а учителя ей ответить не могут. Теряются…

- Так это же не они виноваты, - тихо произнес Павлик, - а она… Знаете, как говорится, иной дурак столько может задать вопросов, что и десять умных не ответят. Вы извините, конечно…

- Но они все на одно лицо! - воскликнула Лариса. - Ведь с этой неуправляемой наглой стихией - современными школьниками - надо уметь справляться… Не плакать же перед ними! Они от слез пуще звереют… Вы в Северске такие же?

- Я знаю одно, - сказал Павлик. - Нашему папе никто никогда глупых вопросов не задает. Спровоцировать его невозможно. Умничать бесполезно. Он же умней и лучше нас всех в сто раз…

- В миллион, - поправила Машка.

- И у вас все учителя, как ваш папа? - ехидно спросила Милка.

- Почему все? Всякие есть… Некоторые тоже плачут… Некоторые орут и мечтают о палочной дисциплине…

- А! - завопила Милка. - Вот видишь!

- Знаешь, - сказал Павлик, - каждому человеку в жизни, в сущности, нужен всего один учитель… Настоящий. Остальных можно стерпеть…

- У меня нет такого! - гордо заявила Милка.

- Жаль! - вздохнул Павлик.

- А что за работу пишет твой папа? - поинтересовалась Лариса. - Я краем уха из кухни слышала…

- О северском поселении декабристов. И вообще… Об их нравственном кодексе…

- Он еще не защищался? - спросила Лариса.

- Он считает, что не в этом дело.

- Не задавай, мама, глупых вопросов, - сказала Милка. - К нам в гости залетели идеалисты-бессребреники. Вас еще не занесли в Красную книгу?

- Милка! - закричала Лариса. - Как тебе не стыдно!

- Не стыдно! Не стыдно! Не стыдно! - затараторила она. - Не стыдно, потому что я в это не верю… Все наши знакомые пишут работы! Все как один! Я с пеленок слышу слово: защита, защита, защита. Знаешь, - улыбнулась она, - я, маленькая, просто была уверена, что на взрослых в определенный период совершаются нападения и им надо защищаться. Я даже плакала, что наш папа не сумеет…

- Не слушайте ее, - перебила Лариса. - Все не так страшно, как она говорит…

- Я понимаю, - ответил Павлик. - Наша мама тоже считает, что папина работа - готовая диссертация, а папа убежден, что дело не в этом…

- В чем же? - с вызовом спросила Милка.

- А ни в чем! - засмеялся Павлик. - Извините, - повернулся он к Ларисе.

- Нет, пусть скажет! - требовала Милка. - Я же хочу знать, кто дурак. Мой батюшка, который защищался, или их батюшка, который говорит, что не в этом дело…

- Почему кто-то обязательно должен быть дураком? - удивился Павлик. - Если человек занимается делом, которое ему нравится, - это уже награда… Ты сама подумай, что выберешь? Делать работу, которую любишь, и получать обыкновенную зарплату или большие деньги за то, что не нравится?

- Глупый вопрос, - ответила Милка. - Что такое обыкновенная зарплата? Что такое большие деньги?

- Да, верно, - смутился Павлик. - Тут нет точных критериев.

- Когда выбираешь работу, - сказала Лариса, - а это бывает в молодости, вообще не думаешь о деньгах. И ты не думаешь о них, не прикидывайся. - Это она Милке. Та презрительно фыркнула. - А когда уже начнешь делать то, что нравится… Ни за какие деньги не бросишь, так?

- Нет, - неожиданно не согласился Павлик. - Бывают всякие ситуации.

Лариса растерялась и рассердилась. Ну что, она сама этого не знает? Что она, не сталкивалась со своими родителями, когда они ей преподносили расфасованные по дозам стерильные истины-догмы? И вот на тебе - она сама их глаголет, а дети…

- Человеку надо много денег, - сказал ее ребенок, - потому что ему много надо… И все! И точка! И хватит об этом! Я честно говорю то, что думают все… Даже ты! - крикнула Милка Павлику. - И не финти!

- Я не финчу! - покраснел Павлик, а Машка хихикнула: противоестественным для себя самой образом она неожиданно желала брату поражения в этом разговоре. Ей очень нравилась Милка. Если бы в их семье употребляли слово «обожаю», то оно бы сгодилось ей сейчас для выражения восхищения этой девчонкой. Но слова «обожаю» в обиходе не было, поэтому Машка сказала себе «ух!» и хихикнула.

- Не финтю! - поправился Павлик.

- Вот! - торжествовала Милка. - Ты и споткнулся. Тебя наказал бог… Потому что ты наводишь тень на плетень. Правильно я цитирую народную мудрость? - спросила она Ларису.

Той стало жалко Павлика. Ей как раз очень хотелось, чтоб он выдал Милке что-нибудь эдакое и она бы заткнулась. И Лариса пошла ему на выручку.

- Надо свое дело делать хорошо, - сказала она. - И тогда все придет. Не ахти какая мысль, но по крайней мере честная и без претензий. И если есть у твоего отца интересная работа, то она в конце концов сама о себе заявит. Так?