Дверь обратно

В первую минуту показалось, что я ослепла и оглохла — настолько резким был переход. А потом холодные лапы стужи поползли по моему телу, на котором из одежды имелись только трусы (спасибо саквояжу, а то народ здесь подобными чудачествами не заморачивался!). И я, отбросив ненужные сейчас рефлексии, кинулась к хворосту. В голове маячило что-то из сказок Андерсена про огниво. Поэтому, нащупав в темноте камни, пододвинула ближе нечто трухлявое и принялась ожесточенно лупить один об другой. Искры летели, врать не буду, но вот разгораться дальше напрочь отказывались. Тогда я, подумав, что вряд ли едко пахнущая дрянь находится здесь случайно, чуть-чуть плесканула ее. И следующая же искра принесла свои плоды.

Огонь, вспыхнув вначале робким светлячком, затем, увидев рядом изрядно подсохший хворост, радостно накинулся на него, давясь от жадности и раскидывая горстями искры счастья. Но, побесчинствовав так минутку-другую, успокоился, поняв, что других претендентов на этот сладкий сушнячок нет. И стал гореть ровным, без истерик, пламенем.

Подкинув в костерок еще дровишек, сваленных здесь же в углу, я уложила Славика на лавку, другой отгородила его от огня, поправила растрепавшиеся одежонки и, перекинувшись опять в лисицу (в трусах, знаете ли, и при костре не жарко!), легла, обернувшись хвостом, между малышом и огнем. Я решила, что вначале слегка передохну, а потом отправлюсь на поиски воды и еды.

Намучившийся ребенок спал неспокойно, постоянно вскакивая. Вместе с ним вскакивала и я, топорща уши. Потом, видимо окончательно согревшись, Славик задышал ровно и глубоко, больше не просыпаясь. Я решила, что это крайне благоприятный момент, чтоб отлучиться. Перекинулась быстренько, подкинула еще дровишек, выскочила, закрыла дверь и опять стала лисой. С каждым разом, надо отметить, процесс оборачивания шел у меня все быстрее и быстрее. ДНК уже просто соприкасались друг с другом, и — вуаля!

Бежать по ночному лесу было легко и приятно. Ветер лишь слегка шевелил мою вновь приобретенную шубку, а холод, столкнувшись с такой преградой, и вовсе умывал руки еще на подходе. Мощь тугих мускулов несказанно меня радовала. Я даже рискнула перепрыгнуть куст орешника, который мне-человеку наверняка доходил бы до пояса. Но молодое гибкое тело зверя с легкостью перемахнуло через него, плавно опустившись на все четыре лапы.

И не успела я этому обстоятельству обрадоваться, как ощутила под лапами какое-то трепыхание. Заяц! А я (хорош хищник!) его даже и не унюхала. Если б не дурь в башке, и вовсе б не заметила. Серый отчаянно вырывался из моих рефлекторно вцепившихся в него лап. Сцапать-то я его сцапала, а вот что с ним делать дальше, и не знала. Но тут уж природа-мать решила все за меня, как я его… я даже и не поняла! Неся добычу за уши в избушку и терзаясь угрызениями совести, я старалась думать о законе джунглей. Оставался, конечно, вопрос, как его разделывать голыми руками, но с мыслью: «Бог не выдаст, свинья не съест» — я решила раньше времени не паниковать.

Вдруг ухо уловило где-то неподалеку журчание воды, и тут же запахло мокрой землей и камнями. Я деловито пошуршала туда. Из земли бил родничок. Бросив зайца (а куда он сейчас со свернутой-то шеей денется?), я от души напилась воды, запомнила направление, чтобы вернуться поутру с какой-нибудь емкостью, и, схватив опять добычу в рот, потрусила к малышу.

В избушке все так же ровно горел огонь, а вот найденыша не было нигде! Костеря себя последними словами за всяческие проволочки и задержки, я, обливаясь холодным потом при мысли о том, как такой малыш в темном, холодном, страшном лесу один, взяла след. Уйти маленький поросенок успел далеко, так как бежала я уже минут пятнадцать, а ребенка все не было видно. Одно успокаивало: насколько хватало моего обостренного нюха, хищниками здесь и не пахло. Еще минут через пять впереди мелькнуло белое пятно рубашечки, и я прибавила ходу, перестав принюхиваться. Но ребенок тоже бежал быстро и на мои крики не реагировал. Я еще поднажала. И вдруг запах пропал!

Я по инерции пробежала еще пару шагов, и тут моя голова взорвалась кровавыми звездами. На какое-то время я потеряла способность ориентироваться в пространстве. В ушах стоял звон. Рот наполнился кровью. Похоже, я прикусила язык. Ощущение было такое, будто сошлась в лобовую с локомотивом и, конечно же, проиграла. Осторожно встав на подрагивающие лапы, я сделала крохотный шажочек. Нос уперся в невидимую преграду. Я тщательно принюхалась — не пахло ничем необычным. Все те же лесные запахи, разве что мускусного присутствия животных здесь было гораздо меньше, чем в остальном лесу. Подумав, я побежала вдоль преграды, проверяя ее наличие хвостом. Где-то через полчаса я вернулась на то же место. Невидимая стена опоясывала что-то по кругу. Славиком же пахло только здесь. Было полное ощущение, что он вошел внутрь огороженной территории и обратно не выходил.