Дверь обратно

Объясняю. Ванна выглядела как полированная, выдолбленная из огромного, чуть зеленоватого ствола дерева, чаша. Над ней висело что-то похожее на кувшин с цепочкой. Дергаешь за нее — льется теплая вода. Притом в кувшине она не заканчивается, а, попадая в чашу, всасывается в стенки без остатка. Умывальник выглядел примерно так же, только размером был поменьше. А «хмм… что-то вроде выгребной ямы» — такой нормальный резной трон, с дыркой посередине. Ни смыва, ни других глупостей для удаления содержимого не видно. Наверно, тоже в стенки всасывается. Даа… После такого видение светелки на постоялом дворе явно померкло! Свой собственный домик со всеми удобствами!

Атей вывел меня на улицу и повел в дальний конец поляны к ажурной, почти кружевной, беседке. Внутри стоял круглый стол с вышитой скатертью.

— Здесь трапезы происходят, — доложил он, — а там, — махнул он куда-то за беседку, — баня.

— А трапезы-то с кем?

— Как с кем? С другими потворниками.[31]

— А есть еще кто-то?

— Конечно, есть! Знания ведь передаваться должны постоянно, только тогда они жить продолжают во славу Богам, Роду и предкам! — Он посмотрел на солнце. — Да скоро они и сами подойдут, познакомишься. А пока осмотрись тут, а мне пора, не обессудь.

Не сказав больше ни слова, Атей повернулся, не торопясь пересек поляну, постукивая посохом, и исчез в коридоре.

И правда, не прошло и получаса, как по округе зазвучали голоса. И скоро на поляне появились люди. Но, собственно, людьми здесь можно было назвать далеко не всех. Добрая половина выглядела более чем странно. Судя по всему, Нежана была права — зверолюдей в Гиперборее хватало.

Здесь был и мальчик с головой барана, и крупная птица с головой красивой девочки, и что-то более сложносочиненное: львиное туловище с крыльями и человеческой головой. И еще было странное нечто: голова птичья, туловище до колен человеческое, а от колен опять же птичьи лапы. На фоне этого зоопарка другие выглядели вполне пристойно. Вариации с ростом, количеством глаз и цветом кожи казались теперь полной ерундой. Ну теперь-то я со своим горбом могла вообще не переживать! В этой кунсткамере оплота человечества я была в числе наикрасивейших.

Вновь прибывшие столпились, глядя на меня. Я краснела, мучительно подбирая слова, и тут из-за спин показался Анебос.

— Это новенькая, — сказал он, подходя ко мне, — Атей решил, что ей надо учиться.

— Она — человек? — спросил кто-то из толпы.

Псеглавец вопросительно посмотрел на меня, я подумала и кивнула. Тут весь этот цирк доктора Моро[32] начал подходить и с поклоном представляться. Я кланяться-то кланялась, но имен и близко не запомнила. Тут и простые человеческие не отложились бы, а уж в таком обществе и подавно. Решив, что Анебоса местные боги послали мне в помощь, и уж у него-то я смогу постепенно порасспросить про всех, я слегка поуспокоилась.

Народец тем временем заходил в беседку и стукал рукой (ну или у кого что было) по скатерти, при этом что-то произнося. «Скатерть-самобранка», — догадалась я. Чтоб не отрываться от коллектива, подошла и я. Решив попробовать, насколько распространяется могущество этой тряпицы, заказала сосиски. Ежу ведь понятно, что про наличие такого полуфабрикатного изделия она знать не знает! Самобранка подумала пару секунд и выдала мне в расписной чеплышке пару дымящихся сосисок! Вот это да! По какому принципу, интересно, она работает? Вот опять же, без Анебоса никак!

Рядом со мной присела красивая девочка без видимых физических странностей и протянула мне медовый пряник:

— Хочешь? — спросила она. Я взяла. — Меня здесь все Урисницей называют. Можно просто — Риса. У нас не принято имена говорить.

— У нас — это у кого? — не поняла я.

— У урисниц, — она недоуменно посмотрела на меня, — ты же не можешь не знать, кто мы такие!

— Да, конечно, прости, — пробормотала я. Не хватало еще тупицей прослыть и в здешнем коллективе! Надоело мне, знаете ли, быть изгоем в обществе. Должна же у них здесь какая-нибудь книга иметься, что-то вроде энциклопедии, где все они описаны?

Мои новые соседи, поужинав, начали разбредаться по своим домикам. Судя по всему, приближалась ночь. Солнце закатилось за кромку деревьев и пропало, но небо так и осталось закатной расцветки, только потемнело на середине. Я села на свое крылечко, чтобы вдосталь полюбоваться небосводом и звездами. Подошел Анебос и устроился со мной рядом. На фоне местных обитателей он был даже ничего. Хотя, конечно, песья голова и русская рубаха с вышитыми рунами — это нечто.

— Ну как ты? — спросил он, когда молчание стало неприличным.

— Да так себе, — честно ответила я, — а ты знаешь, кто такие урисницы?

Анебос хмыкнул и покачал головой: