Дверь обратно

Вот так, чувствуя свою полную профнепригодность во всех сферах жизни, я лениво скользила взглядом по пейзажному полотну. И незаметно для себя уснула, что для меня, как сами понимаете, было уж очень необычно.

Разбудили меня уже ближе к вечеру. Против ожидания, трудолюбивые коневрусы успели управиться до ночи. Я же чувствовала себя пречудесно! Не помню за всю свою жизнь случая, чтоб я могла проспать целый день. Кроме меня и саквояжа, наверху уже не было никого, и только примятая и перекопанная земля намекала на недавнее присутствие здесь кого-то крупнее мыши-полевки. Молодой русоволосый коневрус проводил меня до клетки и зашел со мной внутрь. Его напарник остался у ворота. Похоже, что нас двоих мог и один спустить. Ну точно! Сколько нас не суммируй, веса мамонта никак не получишь. Против ожидания, спускаться было совсем не страшно. Как оказалось, на каждом уступе был выход в эту шахту. То есть кромешной тьмы не было. Клеть подъемника скользила гораздо быстрее, чем можно было ожидать от такой допотопной техники. И уже минут через пятнадцать я стояла на твердой земле. Да уж, подъем и спуск с этой горы — совсем не одно и то же. Я задрала голову. Снизу высота стены поражала еще больше. Куда там египетским пирамидам! Это как домик из конструктора против настоящего жилого строения.

Я глубоко втянула ноздрями воздух. Вот это да! Раньше я считала, что избитая фраза насчет опьянения воздухом — это так, для красного словца. Ан нет! Вот точно, по-другому и не скажешь! Воздух пьянил! Кровь пузырьками закипала в жилах! Губы сами собой растягивались в блаженной улыбке. Саквояж подозрительно косился на меня. Видимо, действительно видок был предурацкий! Закралась мысль, а вдруг в воздухе чего наркотического распылили? Я огляделась по сторонам. Нет, вроде все остальные присутствующие нормально выглядят. Значит, это действует только на меня. Я потрясла головой и вдруг поняла, что слышу тихий звон. Как будто десятки хрустальных нежнейших колокольчиков выводят какую-то мелодию. И эта мелодия так подходит под окружающие неброские красоты, что… Что слов не подобрать! И ведь вроде навязчивый саундтрек должен раздражать, но нет! Только с этим перезвоном и может существовать такое чудесное место. Если вслушиваться внимательно, то можно разобрать и шепот леса, и звонкий бег реки, и залихватские песни неведомых пичуг. И все это — в звоне. Просто музыка небесных сфер! Нахлынули неведомые мне ранее сентиментальные чувства, от ощущения прекрасного защипало в носу, и я постаралась побыстрее отвернуться от саквояжа. Ну бы, в баню! Мне еще подколок по поводу моей чувствительности не хватало со стороны старого остроумца!

Пока коневрусы навьючивали обратно поклажу на мамонтов, наступила ночь. Луны не было, но звезды казались такими близкими и горели так ярко, что освещали каждую травинку. Неподалеку я заметила озерцо и решила дойти до него. Земля мягко пружинила под ногами, звезды мигали в такт невидимым колокольцам, и я чувствовала себя одним целым с окружающим миром. Вдруг, когда до озера оставалось совсем чуть-чуть, послышался прекрасный девичий голосок. Он тянул какую-то печальную песню, которая абсолютно естественно вливалась в окружающий небесный звон.

На берегу сидела русалка. Я как-то сразу поняла, что это русалка, хотя хвоста не было вовсе, а из-под полотняной рубашки выглядывали две очаровательные маленькие ступни. И вот сидела она на бережку, как васнецовская Аленушка, и расчесывала свои длинные слегка зеленоватые волосы. Увидев меня, улыбнулась и пододвинулась на камушке. Я села. И только тогда поняла, почему сразу приняла ее за русалку. Она просвечивала. Я без труда могла бы читать сквозь нее книгу. Но страшно не было совсем.

— Сестра Крылата, — сказала она, удивленно глядя на меня, — надо же, давно вас в наших краях не видно. Значит, поживем еще.

— В смысле? — Разговаривать было отчего-то лень.

— Озерный дед говаривал, что пропадут крылаты, и настанет конец времен.

Кто такой озерный дед и кто такие эти самые крылаты, спрашивать я не решилась. Хрустальные колокольца настраивали на покой и негу, а не на живое познавательное общение.

— Ой, сестрица, — взмахнула русалка вдруг ресницами, — что ж это такое у тебя с волосами-то?

Я потрогала голову. Волосы как волосы: пегие, короткие, никакущие. В детдом раз в полгода приезжал парикмахер. Так вот, он большой разницы между девичьей и мальчиковой стрижкой не видел. Ну разве что девочкам чуть побольше оставлял. Стригли всех. Наша директриса очень не одобряла ношение кос. Педикулеза страшно опасалась.

— А что с ними? — убедившись, что волосята на месте, спросила я.

— А их и нет, — весело рассмеялась она, — не годится крылате, пусть даже и не вылупившейся, ходить так. Дай-ка я тебе помогу.