Дверь на Сатурн

Тут-то мы поняли, что настало время делать ноги из часовни Тсатоггуа. Отвернувшись от отвратительного чудовища, мы одним махом перескочили через порог этой жуткой часовни и, очертя голову, бросились бежать по освещенным луной пригородам Коммориона. Нам приходилось заворачивать за угол каждого дома, чтобы как можно лучше замести следы. Бегая вокруг дворцов давно забытых аристократов и многочисленных складов купцов, мы подсознательно выбирали такие места, где росли самые мощные и высокие деревья. Наконец, в глухом переулке, откуда не было видно ни одного дома, мы остановились и, набравшись смелости, оглянулись.

И Тиров Омпаллиос, и я едва дышали, задыхаясь от быстрого бега, чуть не надорвав свои легкие от героических усилий. Накопившаяся за день усталость со всей тяжестью обрушилась на нас. Но как только мы увидели, что черное чудовище, чуть ли не наступая нам на пятки, преследовало нас легко и непринужденно, напоминая не то извивающуюся змею, не то поток, спускающийся с горы, наши ноги внезапно перестали дрожать. Мы вновь без оглядки бросились вперед, с предательски освещенной дороги в густые джунгли, бежали, не разбирая дороги, надеясь скрыться от преследователя в лабиринте стволов, лиан и гигантских листьев. Мы в клочья изорвали нашу одежду и исцарапались, попав в заросли колючей ежевики, но продолжали стремительно убегать прочь от преследователя. Спотыкаясь о корни и поваленные деревья, натыкаясь в темноте на огромные стволы и гибкие молодые деревца, стремившиеся обвиться вокруг нас, мы слышали шипение древесных змей, которые плевались ядом с верхних веток, и различали грозное рычание и вой невидимых во тьме зверей, которым наступали не то на лапы, не то на хвосты, не замечая ничего вокруг. Но мы так больше и не осмелились ни остановиться, ни оглянуться.

Должно быть, прошел не один час с тех пор, как страшная тварь бросилась за нами в погоню. Луна и без того слабо светила сквозь густую листву, а теперь она опустилась ниже и затерялась среди больших пальмовых листьев и спутанных ползучих растений. Но именно тусклый свет заходящей луны спасал нас от отвратительного болота, из которого торчали пучки трав и местами выпирали кочки, скрывающие опасную зловонную топь. Мы безостановочно и бездумно бежали вдоль кромки этого болота, не имея возможности даже сориентироваться, куда лучше ринуться в следующий момент, а следом мчался наш проклятым преследователь.

Наконец, луна зашла. С этих пор наши метания по лесу стали более беспорядочными и рискованными. Словно в кошмарном бреду, изможденные и отчаявшиеся, устав от изнурительной борьбы с бесконечными препятствиями, которые мы, по большому счету, не осознавали, мы прорывались сквозь ночь, цеплявшуюся за нас и мешавшую нам, будто зловещий груз, словно волочащийся следом шлейф чудовищной паутины. Казалось, чудовище, скользившее позади, благодаря своему неестественно гибкому телу, способному вытягиваться, и быстроте передвижения, могло схватить нас в любой момент, но, очевидно, решило продлить себе удовольствие. Всю ночь мы пребывали в состоянии нескончаемого ужаса. Но так ни разу не остановились и не оглянулись.

Среди деревьев, где-то вдалеке, забрезжил тусклый рассвет, предвещая наступление утра. Смертельно уставшие, мечтая лишь найти безопасное место, где можно было бы передохнуть, пусть даже в какой-нибудь нечестивой гробнице, мы с надеждой побежали к свету и, спотыкаясь, выскочили из джунглей на мощеную дорогу, ведущую между домами из гранита и мрамора. Окончательно раздавленные тяжестью навалившейся усталости, мы начали смутно понимать, что попали в замкнутый круг, и теперь снова вернулись в окрестности Коммориона. Перед нами, всего в нескольких шагах, высилась темная часовня Тсатоггуа.

Мы отважно оглянулись и прямо перед собой увидели мягкое тело чудовища. Его ноги удлинились, и теперь оно нависало над нами всей своей массой. Тело существа разрослось до таких размеров, что оно смогло бы одним махом проглотить нас обоих. Оно скользило следом за нами легко и уверенно, с невыносимо ужасным и циничным намерением нас съесть. Мы ворвались в часовню Тсатоггуа. Дверь с тех пор, как мы ее открыли, так и осталась распахнутой. Немедленно захлопнув за собой дверь, подгоняемые страхом и отчаянием, мы с нечеловеческим усилием ухитрились сдвинуть с места один из заржавевших засовов.

Узкие лучи холодного и мрачного рассвета падали на пол через расположенные высоко на стене окна. Мы попытались успокоиться, с воистину героическим смирением ожидая, что приготовила для нас судьба. Пока мы сидели внутри часовни, бог Тсатоггуа разглядывал нас еще более злобно, чем раньше. Теперь он казался нам другим, нежели при свете факела: каким-то по-глупому приземистым и уродливым.