Дверь. Альбом

Джок, я помню, вел себя беспокойно, и Джуди держала его за ошейник. Уходя, Дик автоматически прихватил с собой фонарь, и сейчас она проворчала:

— Свет мог бы и оставить. Меня от этого места просто в дрожь бросает.

Она действительно нервничала, и когда Дик, выйдя из дома через парадную дверь, неожиданно появился сзади, даже вскрикнула.

Сидя сейчас здесь и вспоминая тот страшный вечер, я вдруг вновь остро ощутила ту атмосферу фатальности, которая, казалось, предопределяла все наши действия. В тот вечер все тоже решил случай. Дик вошел в дом через кухонную дверь, вышел через парадную и оставил обе раскрытыми настежь. Мало того, что в результате было совершено еще одно преступление, но мы еще и лишились возможности получить хоть какую-то информацию о личности преступника. А в трагедии той ночи заключалась вся суть дела. Убийственно холодный расчет, убийственная неизбежность, хладнокровное и наглое исполнение.

Как я уже сказала, Дик вернулся и начал снимать ножом затвердевшую замазку в одной из рам.

— Твердая, — заметил он. — Посмотрите — как цемент. Нет, милая леди, у Уолли просто не хватило бы времени, чтобы встретиться с Сарой, оглушить ее, вернуться сюда, отковырнуть такое количество замазки, а потом еще случайно показаться нам — наверняка уже по пути на выход. Времени мало. Все эти дела так быстро не делаются.

Они опять схватились. Джуди продолжала утверждать, что Уолли полез по лестнице в вентиляционную шахту уже с карандашом в кармане, так как еще раньше уронил туда какую-то свою вещь. А позже воспользовался той же самой лестницей, чтобы поднять тело Сары до края канализационной трубы. Она и хотела посмотреть на лестницу, так как заметила вокруг коллектора красную глину.

Все вместе это заняло у нас минут пятнадцать, не больше. С соседнего участка продолжал доноситься треск фейерверка, с улицы слышались хлопки двигателей машин, у которых включали передачу после длинного спуска на холостом ходу. Стоя возле двери в гостиную, мы эти хлопки не считали. На обратном пути к кухне процессию возглавила я. Дик и Джуди, как и положено влюбленным, немного отстали. Поскольку я еще держала Джока за ошейник, то вошла в буфетную, согнувшись почти вдвое.

Джозеф все так же сидел на стуле, но не поднялся нам навстречу. Я отпустила собаку и выпрямилась, несколько удивленная. И тут я заметила, как на его рубашке на груди расплывается тоненькая струйка крови. Пока я, замерев, молчала, он как-то обмяк и медленно сполз со стула на пол.

Его глаза были открыты и смотрели на меня. Мы словно обменялись взглядами. Он будто говорил: «Видите, что со мной случилось. Невероятно, но факт».

Он уже был без сознания. Я не знаю, как именно с его лица исчезло это странное выражение внезапного удивления. Оно только что было и вдруг исчезло, как будто стертое невидимой губкой. Лицо сразу стало пустым. Я буквально упала возле него на колени и взяла его за руку, не чувствуя ничего, кроме горя. Эта рука служила мне многие годы, но я к ней прикасалась очень и очень редко.

Потом у меня появилось чувство вины и огромной жалости. В свете лампы из-под его поредевших седых волос проступал шрам, память об ударе, который еще. раньше мог лишить его жизни. Я коснулась шрама пальцами и, по-моему, именно в этот момент расплакалась.

Сейчас я уже могу сказать, что в какой-то момент первоначального шока мой затуманенный мозг отметил хлопок закрываемой парадной двери. Но никакой реакции он у меня не вызвал. Увлеченные разговором, Дик и Джуди задержались на крыльце, красное пятно на рубашке Джозефа стало чуть-чуть больше.

Я поднялась и вышла на кухню.

— Джуди, — позвала я, — зайди, пожалуйста, в дом через парадную дверь. Джозеф… ему плохо.

— Плохо? Но он не пил?

— Нет. Пожалуйста, сделай, как говорю.

Я вернулась в буфетную. Никаких признаков пребывания посторонних в ней не было. Вечерняя газета, которую листал Джозеф, лежала на столе рядом с его очками для чтения. Вероятно, он читал недолго и, может быть, задремал.

В последнее время, как я заметила, он начал дремать довольно часто: полусон-полуявь, как дремлют древние старики. Хотя Джозеф еще совсем не древний, ему не было и шестидесяти.

Следов оружия никаких.

К этому времени я, кажется, успокоилась и поняла, что мы, скорее всего, выстрел слышали, но посчитали его за хлопок от машины или фейерверка. Поняла также, что Джок почуял не зайца, а существо гораздо более вредоносное. Я представила себе даже, как могло произойти преступление: Дик оставил дверь на кухню открытой, а Джозеф ее не закрыл и уж наверняка не запер.

После того, как Дик прошел через буфетную, у преступника было около десяти минут, а на выстрел нужна всего секунда. Именно тогда я вспомнила звук закрываемой двери и осознала, что пока я стояла на коленях возле Джозефа, убийца еще выбирался из дома.

Резкий звонок у входной двери заставил меня вздрогнуть. Но это оказались только Дик и Джуди, которые не смогли войти внутрь сами, хотя Дик точно помнил, что оставил парадную дверь открытой. Он с любопытством взглянул на меня.