Дверь. Альбом

Дежурная на шестом этаже оказалась женщиной средних лет с острым взглядом и злым языком. Она давно потеряла всякие иллюзии по поводу и мужчин, и женщин, которых по должности должна была наблюдать ежедневно. Занятые своими делами, они приходили и уходили, редко обращая на нее внимание. Но она их видела и изучала. Знала об их трагедиях и псевдокомедиях. На ее глазах произошли тысячи драм. Иногда она бывала единственным зрителем, а иногда — даже судьей.

Весь вид Кэтрин, ее элегантное черное платье сразу произвели на дежурную большое впечатление. Но Кэтрин не замечала ничего и думала только о своем. Она видела только холл с зеркалами, стульями, вазами и коридор с рядом дверей.

— Как я понимаю, вы здесь работали, когда мой муж болел прошлым летом?

— Да, миссис Сомерс. Он занимал угловой номер шесть-десять, вон там.

Кэтрин, в отличие от меня, даже не повернула головы.

— И вы знаете, что у нас неприятности. Очень большие.

— Знаю, миссис Сомерс. Мне очень жаль.

Вначале разговор почти ничего не дал. В те дни мисс Тодд, дежурная по этажу, работала с четырех часов дня до полуночи, потом сдавала ключи и уходила домой.

В эти часы она не видела никаких посторонних посетителей.

— Приходил его сын. Вначале, когда мистеру Сомерсу было очень плохо, он здесь проводил всю ночь и немного спал. Кроме него дежурили ночная или дневная сиделки. Потом мисс Гиттингс заменила дневную сиделку. Когда мистер Сомерс окреп, она все взяла на себя и отпустила ночную сиделку. Сама так захотела.

— В тот вечер, когда ему стало плохо, не было ничего необычного?

— Ничего особенного. Мистер Уолтер Сомерс вышел из номера минут за десять до приступа. Был в шляпе. Я еще подумала, что он очень быстро пообедал. Он прошел примерно три двери, потом остановился и вернулся в номер.

— И после этого начал звонить врачу?

— Минут через десять. Да, так.

Кэтрин заколебалась. Она была гордая женщина, и только отчаяние заставило ее задать следующий вопрос:

— А никакой ссоры не было? Или резкого разговора? Ничего, что могло вызвать приступ?

Теперь смутилась мисс Тодд.

— Мне бы не хотелось говорить. Официант, Уильям, потом рассказывал, что пока он был в номере, то кое-что слышал. Мистер Уолтер был расстроен. Но официанты всегда много болтают.

— Он не понял, в чем дело? Слышал что-нибудь конкретное? Извините, — объяснила Кэтрин, — но все это может быть серьезнее, чем кажется. Что слышал Уильям? О чем они говорили?

— Уильям у нас уже не работает. Но он сказал, что мистер Сомерс в чем-то обвинил мистера Уолтера. Что тот о чем-то лгал. Он сказал: «Со мной так поступать нельзя. Я узнаю. У меня есть факты. А если ты думаешь, что со мной это пройдет, то подумай получше». Наверное, это не совсем точные слова, но когда у мистера Сомерса случился приступ, Уильям пришел ко мне и рассказывал так.

Кэтрин молча обдумывала сказанное. Ее яростной ревности, наверное, льстило то, что Говард и Уолли поссорились. Но ее, как и меня, это озадачило. Она сняла перчатки и стала машинально их разглаживать.

— Но ничего серьезного, конечно, в этом не было, — с облегчением продолжала мисс Тодд. — Потом все было хорошо. Мистер Уолтер вел себя так преданно. Приходил каждый день. Со всеми был любезен. Он всем нравился.

Кэтрин подвинулась в кресле.

— К мистеру Сомерсу еще кто-нибудь приходил?

— Было лето, все его друзья разъехались. Врачи приходили, конечно. Доктор Симондс — несколько раз. Больше никого не помню.

— Вы работали, когда приходил мистер Уэйт?

— Да, оба раза. Его приводил сам управляющий, мистер Гендерсон. С ними была только стенографистка. Она ждала здесь, пока мистер Уэйт не открыл дверь и не позвал ее зайти. Молчаливая женщина. Они опять пришли на следующий день и, кажется, вызывали снизу нотариуса. Его, вроде, приводил мистер Уолтер. Но я как раз ходила ужинать.

— Его сын, мистер Уолтер, в это время был с отцом?

— В первый день он встретил мистера Уэйта в холле и проводил в номер. Но сам не остался. Пришел сюда и вызвал лифт. Я запомнила, потому что он мне принес цветы. От больного. Сказал, что передал отец. Ему только что принесли целую коробку.

Я заметила, как в глазах Кэтрин блеснула искра подозрения, и поняла, что ее ревность опять проснулась. Для нее цветы означали женщину, что вполне справедливо. Мужчины мужчинам цветы коробками обычно не посылают. А дело происходило летом, когда практически все те немногие люди в городе, которые хорошо знали Говарда, были в отъезде.

— Цветы? — переспросила, наконец, Кэтрин. — Как я понимаю, вы не знаете, кто прислал эти цветы?

— Не имею никакого понятия, — ответила слегка удивленная мисс Тедд. — Но мистер Уолтер наверняка должен знать. Он сам приходил за вазами для них.

Кэтрин внутренне напряглась, как всегда бывало с ней при упоминании имени Уолтера. Внешне это было почти незаметно.

— Мисс Тодд, а кто принес эти цветы? Сам Уолтер Сомерс?

— Нет. Их доставили из цветочного магазина. По-моему, так. Принес, кажется, пожилой мужчина. Обычно такие посылки оставляют внизу, но он сказал, что должен получить квитанцию, и я пропустила его в номер.

Неожиданно она запнулась: