Двенадцать тысяч лет назад

Но все же за ними нельзя было не признать известных способностей. Они очень быстро усвоили важнейшие слова из языка своих соседей и таким образом вскоре стали довольно свободно объясняться с ними. Они старались научиться всему, что им казалось полезным. Больше всего им понравилась игла, и они научились шить. Но так как им не удавалось делать такие тонкие иглы, какими работали Медведи, то они охотно выменивали их на животных, которых им удавалось убить на охоте с помощью своих собак.

Единственное, в чем люди с реки должны были признать превосходство Круглоголовых, – это было их искусство управлять собаками и жить с ними в дружбе. Но тайну приручения животных Круглоголовые тщательно хранили и не хотели ни с кем ею делиться.

Племя Медведя пока не страдало от соседства с чужеземцами. Правда, охотиться становилось все труднее, но в этом нельзя было винить Круглоголовых.

Так обстояли дела, пока длились ясные осенние дни. Но положение резко изменилось, как только пошли дожди. Медведям стало ясно, что охота не может их больше прокормить. Конечно, и раньше они знавали плохие времена, когда приходилось возвращаться домой с пустыми руками. Но теперь то, что раньше было исключением, стало правилом. Крупный зверь, которым семья могла питаться много дней, попадался все реже и реже. Лошади, бизоны, быки, олени ушли далеко, а оставшиеся не подпускали к себе человека. Другие же животные совсем исчезли из этой местности. Даже последнее семейство мамонтов, которое до недавних пор еще оставалось здесь, теперь переселилось отсюда. Один охотник видел ночью, как несколько мамонтов бросились вплавь в реку, широко разлившуюся от дождей: впереди плыл старый самец, за ним две самки и двое детенышей, родившихся в последнюю весну. Это было тем более удивительно, что обычно мамонты избегали глубоких вод. По-видимому они чувствовали приближающуюся опасность.

Причины этих роковых перемен были ясны Медведям: все дело в собаках, которые своим лаем разгоняли животных. Они были неутомимы в преследовании зверя и, выследив его, до тех пор не оставляли его в покое, пока не приходили их господа, которым оставалось только убить загнанную для них добычу. Людям же с реки доставались лишь мелкие звери – лисы, волки и нечистоплотные гиены, мясо которых они презирали и никогда раньше не употребляли в пищу: оно было вонючим и отвратительным на вкус. Кроме того, дети Медведя были убеждены, что уподобятся этим трусливым животным, если будут питаться их мясом.

Отчаяние наполнило их сердца. Женщины жаловались и осыпали мужей упреками. Были случаи, когда матери убивали новорожденных детей, чтобы избавить их от этой жизни, полной страданий от голода и холода.

Мужчины, более гордые, чем женщины, молчали, но и они невыносимо страдали: неужели они должны без борьбы признать себя побежденными? Но что можно было сделать против врага, во много раз более сильного, чем они?

Все менялось вокруг них. То, что раньше считалось наивысшей добродетелью – быстрота бега и искусство изображать зверей – потеряло всякую цену. Можно ли было бегать наперегонки с целой сворой собак? И стоило ли удерживать зверей путем заклятий и изображений только для того, чтобы их убивали другие?

Нон совершенно забросил свое любимое занятие и больше не рисовал и не вырезал животных. Безделье, однако, тяготило его. Он вспоминал те времена, когда вместе с отцом и другими членами племени отправлялся на охоту. Они не боялись не усталости, ни мороза. Часто они ночевали в лесу. По утрам на их бородах звенели сосульки, их поливал дождь, но они не обращали на это никакого внимания. С самого раннего утра выслеживали они какого-нибудь хищного зверя и выгоняли его из логовища, куда он только что вернулся после ночной охоты. Тогда начиналось долгое преследование, проходившее с переменным успехом, но почти всегда заканчивавшееся их победой, потому что они прекрасно знали местность и все повадки и обычаи зверей. А когда разгневанный бизон или бесстрашный бык нападали на охотника, тот тут начиналась борьба не на жизнь, а на смерть. А как радостно было измученному и усталому охотнику возвращаться домой, сгибаясь под тяжестью добычи.

А теперь Нон, который так любил эту жизнь, полную приключений и опасностей, вынужден был расставлять ловушки на сусликов вблизи своего жилища или удить рыбу в реке.

На совете племени горячо обсуждался вопрос, как быть. Боро, подобно Раги, давно уже потерял любовь и уважение племени. Целые дни совещался он со старейшинами. Люди, умевшие предвидеть будущее, возвестили, что слишком состарившаяся земля близка к концу, и что людской род вскоре должен исчезнуть.

Но еще большее несчастье ожидало этих людей впереди.