Двенадцать рассказов

Над их головой висело облако дикой смеси дыма, водяной и глиняной пыли. Запах взрывчатки был тошнотворен. Сквозь звуки капель, падающих со стенок колодца, доносился шум яростной перестрелки. Осмотрев и ощупав друг друга, они осознали, что два порванных осколками РДВэ, рассеченное лицо Зулпукара и страх утонуть в этом глиняном мешке - единственное, что осталось у них от знакомства с духом.

Измазанные грязью, они стояли в холодной воде. Словно напоминая им о возможности превращения этого колодца в могилу, в одной из выемок - на уровне головы мертвого, прижатого к стене духа - на листе виноградной лозы лежала маленькая тушка мышонка, так бережно укрытая Саней. Мокрые, взлохмаченные осколками стенки обещали им нелегкий подъем, который, к тому же, в любой момент мог быть оборван одной короткой автоматной очередью.

Когда они, чертовски уставшие, наконец-то перевалились через край колодца, все уже закончилось без их участия. В бригаде еще долго показывали на них пальцем. Колодец, ставший могилой для голоногого неудачника, засыпали, взорвав в нем фугас, найденный саперами на дороге...

Нелепость, почти стоившая им жизни, там, где жизнь продлевается смертью врага...

...Саня сидел на кухне и слушал рассказ Димы-Миротворца. Отслужив в Югославии, помотавшись, Дима тормознулся в известном на всю страну подразделении, где, по его словам, он с удовольствием освобождал чужие сердца от ненависти. Их когда-то познакомил Валерка.

"...Понимаешь, по-дурацки как-то получилось. Я сам разговаривал с этими парнями. Они не уроды совсем. Просто день был тогда тяжелый - шел дождь, вызовов было много, в общем, нелепо все вышло. Они сами не поверили, когда увидели, что сделали. Да он и сам как-то странно себя повел. Зачем он так сделал? Он никогда так не шутил..."

В тот вечер, подбросив Саню до дома, перед тем, как поставить машину на стоянку, Валерка заехал на заправочную станцию. Дождь не прекращался с утра. Было уже поздно. Увлекшаяся болтовней с приятелем королева бензоколонки долго не подходила к пульту. У Валерки был тяжелый день, заканчивать его таким хамством он, наверное, не хотел. К тому моменту, когда дама, не скрывая раздражения, наконец, появилась на своем рабочем месте, терпение закончилось бы и у святого.

Что Валерка сказал ей, никто уже не узнает. Но то, что сказанное не понравилось ее кавалеру, предположить можно. Когда Валерка заправил машину и уже сел в нее, этот дамский угодник подошел к его "восьмерке". В общем, они "поговорили". Наряд милиции, неожиданно быстро подъехавший по звонку заправщицы, испугавшейся за жизнь ухажера, крепко "уснувшего" под дождем после "беседы", тормознул его, выезжающего с заправки.

На вопрос Валерки о причине их беспокойства, стражи общественного порядка, отягощенные автоматами, бронежилетами и свалившимся на них сверху вместе с дождем чувством собственной значимости и ответственности, пригрозили ему справедливой расправой. Их убогий вид, зачамканные броники и пукалки-АКСУ вернули Валерке уже утраченную им радость к жизни.

Валерка достал из бардачка машины игрушку сына - добротно изготовленную желтолицыми творцами детского счастья копию "Ругера P-85" и вышел из машины. Двое милиционеров, стоявших у Валериной восьмерки, сразу легли на мокрую, хорошо освещенную площадку заправочной станции. Третий "боец" начал стрелять из короткого автомата.

Из выпущенных им восемнадцати пуль только одна попала в стоящего у своей машины улыбающегося Валерку. Так он этим ребятам и запомнился лежащим на земле под дождем, смотревшим на него снизу, весело улыбающимся...

Дальше все было делом техники - протоколы, складные показания и изъятая как вещдок игрушка Валеркиного сынишки. "Предмет, похожий на пистолет" видели только те двое, принявшие положение "к бою". Стрелявший его не видел, но видел "отжимающихся" товарищей и улыбающегося водителя ВАЗ-21083. Целые сутки шел дождь...

Саня с Димой-Миротворцем еще посидели на кухне. Миротворец пить не стал, а предложил "дунуть" в память о Валерке. Они вышли на лестничную площадку. Уже давно забытый дым заполнил Санины легкие. Он сидел на холодном бетоне, уставившись в заплеванные ступеньки, и вспоминал их последний разговор тогда, в "восьмерке".

...Дождь все шел и шел... Капли монотонно долбили по капоту и крыше машины.

- Слушай, Валер, а Кубик погиб? - Саня задал давно мучавший его вопрос. Почему-то раньше он не решался этого сделать.

- Да нет, он тогда выжил. Его сдуло с того карниза. Он меня потом еще выковыривал из той щели, мне ведь только задницу и ноги посекло тогда. Я его еще спросил со страху, буду ли я жить. Он мне сказал, что помирать пока не время, а, когда надо будет, он за мной придет. Так прямо и сказал. Его зарезали на второй день после возвращения домой, на дискотеке. Кто-то из "откинувшихся" местных авторитетиков. Туда еще потом дембеля из роты отбыли всем призывом. Шум был, стрельба. Мать Кубика уговорила наших простить уродов. К его родителям каждый год раньше ездил кто-нибудь из наших. Сейчас, наверное, уже реже. Я тоже ездил, косить меня его отец научил.