Двенадцать поленьев

 Сопровождающий — разбитной паренёк с грозным маузером на самодельной лямке — сконфуженно мялся, пока бойцы, топая по гулкому вагону, подбирали разрозненные газеты и листовки. Кончилось тем, что он решил откупиться. Открыл фанерный чемодан с висячим замком и отдал бойцам граммофонную пластинку, которую приберегал, видимо, для какого-то другого случая.

 Трудно описать ликование в бригаде, когда тачанка на взмыленных конях прикатила со станции и ездовой закричал с облучка:

 — Ура, товарищй! Пластинка... Речь Ленина!

 А второй, сидевший в тачанке, обхватив руками и ногами ворох литературы, которую трепал ветер, вскочил и помахал над головой пакетом:

 — Вот она! Вот она!

 В политотделе был граммофон — ящик с горластой трубой, похожей на медный контрабас в духовом оркестре. В ту пору и граммофоны попадались не так уж часто. Раздобыли один на бригаду, да и тот был теперь чиненый-перечиненый. Ему ведь тоже доставалось в боях. На трубе пестрели заплаты, поставленные бригадными кузнецами. Эти ребята ловко ковали лошадей, но нельзя сказать, чтобы столь же удачно «подковали» граммофонную трубу. Она дребезжала и искажала звуки.

 В этот день все учебные занятия в бригаде прошли образцово. Сами бойцы пустили слух, что тот, кто не постарается в стрельбе или на тактических занятиях в поле, пусть и не помышляет услышать голос Ильича.

 В бригаде было едва ли меньше тысячи штыков и сабель. Городок небольшой, подходящего помещения, конечно, не нашлось, и бойцы собрались на лугу. Сколотили помост для граммофона, а сами сели в несколько рядов полукольцом.

 Собрание было торжественным. Вынесли знамя. Комиссар сказал речь о мировом империализме. Потом помост покрыли кумачом и на нём водрузили граммофон.

 Но куда повернуть трубу?

 — К нам, в нашу сторону! — закричали сотни людей с фланга.

 — Нет, сюда поворачивай, сюда! — кричали с другой стороны. — Они и так услышат. К ним ветерок!

 — Не замай, не трогай! Правильно стоит! — Это были голоса из центра.

 Устанавливающие граммофон бойцы растерянно поглядели на комиссара. Комиссар поднял руку, но этого оказалось недостаточно, чтобы водворить спокойствие. Тогда он снял трубу с ящика и прокричал в неё, как капитан с борта корабля:

 — Товарищи, хватит спорить! Постыдились бы в такой торжественный момент. Объявляю: пластинку прокрутим несколько раз, с прямой наводкой трубы на все подразделения. Ясно?

 Гул одобрения, все смолкли и, как на чудо, глядели в жерло граммофона.

 И вот она, наконец, речь Ленина!

 Ильич говорит из Кремля... За тысячи вёрст — а вот как слышно: будто сам здесь, в кругу бойцов, будто думам солдатским внимает и тут же, в этой самой речи, и отвечает на них...

 «Капиталисты Англии, Франции и Америки, — голос из трубы отчеканивал каждое слово, — помогают деньгами и военными припасами русским помещикам... желая восстановить власть царя, власть помещиков, власть капиталистов. Нет. Этому не бывать. Красная Армия сильна тем, что сознательно и единодушно идёт в бой за крестьянскую землю, за власть рабочих и крестьян, за Советскую власть. Красная Армия непобедима».

 Прослушали пластинку раз. Прослушали два и продолжали слушать ещё и ещё. За простыми словами Владимира Ильича крылась такая мудрая правда, что от повторения речи у каждого слушателя только ярче разгорались глаза.

 Долго, очень долго слушали бойцы бригады пластинку.

 — А почему, товарищ комиссар, пластинку разным голосом пускаете: то высоко, то низко, то середина на половину. Какой же настоящий-то голос у Ленина?

 Комиссар заглянул в трубу, однако не стал её порочить. Распустил на себе ремень, перепоясался. Потом снял суконную фуражку, почистил рукавом. А всё молчит. Наконец признался:

 — Хлопцы... Я ж с Донбасса, коногон из шахты. Пытаете, якой голос у Ленина? Та я ж сам не ведаю. Бои да бои, а за боями як в Москву попадёшь?

 Опять заговорили бойцы всей бригадой. Горячась, спорили. Потом призвали на помощь комиссара:

 — Товарищ комиссар! Голосовать надо!

 Большинством решили, какой голос у Ленина.

 Ясно: громовой. На весь мир звучит.

САПЕР РЕБРОВ

1

 Это было в 1920 году. Будённый со своей конницей преследовал отступавших белогвардейцев. Красные войска так их потрепали, что теперь белогвардейцы уклонялись от боя. Они уходили всё дальше и дальше на юг, рассчитывая получить там подкрепление.

 Надо было нагнать их, дать бой — и разгромить.

 Будёновцы совсем уже стали настигать белых, но те успели переправиться через реку и взорвали за собой большой новый мост.

 Что было делать? Строить новый мост? Это слишком долго — белые совсем уйдут. Починить взорванный мост? Не меньше надо времени.

 И Будённый решил переправить свою Конную армию, со всеми пушками и обозом, по ветхому деревянному мосту. Этот мост стоял заколоченный, по нему давно уже никто не ездил.

2

 На мост вытребовали команду сапёров.

 Пришли сапёры, осмотрели мост. Глядят — мост дырявый, надо чинить.

 А у сапёра инструмент всегда при себе — в походном чехле за спиной. Достали сапёры топоры, пилы и принялись сдирать с моста гнилые доски. Содрали гнилые, настлали новые. Где надо, и брёвна переменили.