Двенадцать несогласных

Еще Ермолин был депутатом Государственной думы от прокремлевской партии «Единая Россия». Рекомендовала Ермолина в депутаты компания ЮКОС, и Анатолий спокойно относился к тому, что крупные компании проводят в парламент своих лоббистов. ЮКОС Ермолину ничего не приказывал, предоставлял действовать по своему усмотрению, просто усмотрения ЮКОСа в основном совпадали с усмотрениями Ермолина.

Прежде чем баллотироваться, Ермолин сходил в Кремль на собеседование, ибо в Кремле, а не на избирательных участках решалось, станет человек депутатом или нет. Бывший офицер спецназа в Кремле понравился. Да и ему самому не было противно беседовать с кремлевскими чиновниками: в основном они были из знакомой Ермолину по службе на Кавказе породы офицеров ФСБ. Ермолин полагал, что президент Путин выстраивает вертикаль власти в стране точно так же, как Ходорковский выстраивал вертикаль управления в своей нефтяной компании. Выстроил, навел порядок и стал делегировать своим подчиненным полномочия, включая право на ошибку. Ермолин думал, что то же самое делает Путин со страной.

Он даже не очень беспокоился, когда арестовали Ходорковского. На Ходорковского работали лучшие адвокаты. Обвинение было несостоятельно даже и на первый взгляд. Были все основания думать, что миллиардер отобьется в суде от обвинений и жизнь потечет по-прежнему.

Но после Беслана Ермолин вдруг понял, что нет. После того как террористы захватили в североосетинском городе школу и было триста погибших заложников, Ермолин увидел, что власть не собирается наводить никакого порядка, не имеет никакого плана и никакой стратегии, и она никого не жалеет и просто давит всех своих оппонентов в блин паровым катком.

Там, в Беслане, погибло тринадцать боевых товарищей Ермолина из отряда «Вымпел» – невиданные для спецназа потери. Офицеры «Вымпела», вернувшиеся из Беслана, рассказывали Ермолину, что не было никакого плана освобождения заложников, и не готовился никакой штурм, и не было ни единоначалия, ни разведки, ни здравого смысла, ни даже просто жалости к захваченным в заложники детям. Была просто трусость и бардак, так они говорили.

Единственное разумное решение, принятое штабом, заключалось в том, чтобы отвести бойцов «Вымпела» и «Альфы» на расстояние пятнадцати минут езды от школы на машине. Профессионалы понимали, что у засевших внутри школы террористов есть наверняка снаружи информаторы, которые докладывают, что происходит по периметру, за оцеплением. Чтобы террористы не подумали, будто начинается штурм, и не подорвали свои развешанные над головами детей бомбы, «Вымпел» и «Альфу» отвели подальше, оставив у школы только нескольких спецназовских наблюдателей.

Штурм начался спонтанно. То ли террористы взорвали одну из своих бомб, то ли федеральные солдаты выстрелили по школе из огнемета или из танка. Но штурм начался спонтанно, и спецназовским наблюдателям ничего не оставалось, как бежать в школу и спасать детей. Террористы прикрывались детьми и стреляли. Офицеры «Вымпела» не стреляли в ответ, потому что на бегу никакой ниндзя не может попасть в мужчину, прикрывающегося ребенком, не ранив ребенка. Они бежали на пули в надежде, что их спасет бронежилет. Бежали, чтобы приблизиться к террористам на расстояние ножа. И некоторым удавалось. Некоторым офицерам удавалось пустить в ход нож прежде, чем умереть. За такую операцию руки следовало бы поотрывать всем штабистам, включая верховного. Но вместо этого президент Путин отменил в стране губернаторские выборы, как будто это губернаторы виноваты были в том, что погибли дети и что офицеры спецназа бежали по школьным коридорам навстречу верной смерти.

Свои соображения об этом штурме депутат Ермолин рассказал в эфире радио «Эхо Москвы». Его душили слезы отчаяния и гнева, но он старался говорить спокойно, как эксперт. После эфира Ермолину позвонил помощник замглавы администрации президента Владислава Суркова. Похвалил от имени Суркова спокойный тон комментария и предложил выступить с комментарием еще и на Первом телеканале.

– Я пришлю вам факс с текстом, который нужно говорить, – сказал этот человек.

Через некоторое время Ермолину пришел факс. Там говорилось, во-первых, что перед лицом террористической угрозы граждане должны быть бдительны, и с этим Ермолин был абсолютно согласен. Во-вторых, там говорилось, что с террористами нельзя вести переговоры и правильно делал в Беслане антитеррористический штаб, что переговоров не вел, потому что от переговоров террористы только наглеют.

– Ну что? – перезвонил сурковский помощник. – Вы получили факс?

– Получил, – Ермолин говорил спокойно. – Только я не буду говорить, что не надо вести переговоры.

– Почему?

– Потому что переговоры вести надо – всегда, при любых обстоятельствах, до последней возможности. Это я вам как специалист по антитеррору говорю.

Помощник Суркова хмыкнул и повесил трубку.