Читаем Двенадцать евреев, которые изменили мир полностью

— Здорово! Вот это да! «Знаменитые евреи»... Я, выходит, знаменитый еврей! Наконец-то я узнал, кто я такой... Запомним!»

О мере соотношения у Бродского «еврейства» и «христианства» написано немало. Одни напрочь отвергают присутствие «еврейского» в его творчестве. Шимон Маркиш пишет: «В этой уникальной поэтической личности еврейской грани не было вовсе. Еврейской темы, еврейского «материала» поэт Иосиф Бродский не знает — этот «материал» ему чужой». Он никогда не выступал с литературными вечерами в синагогах. Бродского неоднократно приглашал Еврейский университет в Иерусалиме выступить с лекциями, — тот неизменно отказывался.

Однако когда Бродскому задавали прямой вопрос, еврей ли он, неизменно в ответ звучало «еврей», поскольку его родители были евреями. Бродский считал и называл себя евреем. Но ощущал ли он себя евреем? — таким вопросом задается Людмила Штерн в своих мемуарах. — Чувствовал ли свою причастность, принадлежность к еврейству? Скорее всего, нет. Уже в юности он видел себя «гражданином мира». Более того, у поэта, выросшего в антисемитской стране, был страх, что его могут отождествить с распространенным стереотипом еврея, исторически сложившимся в умах, глазах и душах людей. Но влияние еврейской культуры на Бродского очевидно. Чеслав Милош, например, усматривает тесную связь Бродского с Шестовым и Кьеркегором.

Признанием вклада Бродского в духовную культуру XX столетия явилось присуждение ему в 1987 году Нобелевской премии по литературе. В своей знаменитой Нобелевской лекции Бродский говорил, что жизнь у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Одна из заслуг литературы в том, что она помогает человеку уточнить время его существования, отличить себя в толпе как предшественников, так и себе подобных. Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно спасти.

«Бессмертия у смерти не прошу...»

Полная драматизма жизнь Иосифа Бродского, совершенный им прорыв в философско-поэтическом осмыслении мира, — все это вызывало нарастающий интерес к личности поэта. Присуждение Бродскому Нобелевской премии означало его всемирное признание. Исключением была Россия. Отечественный читатель не имел возможности знакомиться с его стихами. Российских наград и российских званий Бродский так и не получил.

По существу, его первой публикацией на родине стала подборка стихов в декабрьском номере «Нового мира» в 1987 году. Несколькими месяцами позже поместила стихи Бродского ленинградская «Нева». А в августе 1988 года его стихотворения опубликовали одновременно «Огонек», «Дружба народов», «Юность» и «Литературное обозрение». Так началось приобщение широкого читателя к творчеству Иосифа Бродского.

Между тем в США весной 1991 года Бродскому был присужден титул американского поэта-лауреата. Одновременно это была и должность, которая предусматривала жалованье в 35 тысяч долларов в год, офис в библиотеке Конгресса и некоторые весьма необременительные обязанности. Раньше все было иначе. Первый в истории поэт-лауреат, назначенный в 1619 году английским королем Яковом Первым, получил 200 фунтов стерлингов и бочку испанского вина. За это сей поэт, имя его Бен Джонсон, должен был сочинять стихи к торжественным датам и событиям. В США таковая должность-звание появилась в 1985 году, поэтому у Бродского было лишь четыре предшественника — Роберт Пенн Уоррен, Ричард Уилбур, Говард Немеров, Марк Стрэнд. Свое лауреатство они воспринимали как очередное почетное звание.

Иначе повел себя Бродский. В октябре 1991 года, на пятом месяце лауреатства, он выступил в библиотеке Конгресса с программной речью, озаглавив ее «Нескромное предложение». Предложение Бродского сводилось к тому, чтобы резко увеличить тиражи поэтических сборников и расширить их распространение, продавая, в частности, в супермаркетах и в аптеках, поскольку в Америке существует давняя традиция торговать книгами и в таких местах, а не только в книжных магазинах. Только теперь на этих полках рядом с обычным набором любовных романов и приключенческих боевиков должны встать столь же дешевые и доступные сборники стихов.

Бродский разворачивает свой проект со всей основательностью, начиная с исторического экскурса. На протяжении истории поэтическая аудитория не превышала одного процента по отношению ко всему населению. Подобный расчет покоится не на специальном исследовании, но принимает во внимание духовный климат мира, нами обитаемого. В общем, состояние этой погоды всегда было более или менее одинаково. Во всяком случае, ни греческая или римская античность, ни прославленный Ренессанс, ни Просвещение не оставляют впечатления, что поэзия управляла огромными аудиториями, не говоря уж о легионах и батальонах.

Перейти на страницу:

Все книги серии Энциклопедия еврейской культуры

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии