Две воительницы

Лонерин начал задыхаться. От нехватки воздуха и уверенности, что спастись невозможно, он потерял способность думать и только пытался в паническом ужасе вырваться из этих лап, но все было бесполезно. Зверь вытянул шею, собираясь его укусить. Лонерину казалось, что его желудок вот-вот расплавится от страха.

Потом он услышал странное бульканье, стон, и затем чья-то рука вытащила его из озера.

Он упал ничком на берег, разбрызгивая воду и наполняя легкие воздухом.

— Все хорошо?

Это был голос Дубэ, и он звучал печально. Лонерину он показался самым прекрасным звуком в мире.

Он перевернулся на спину и стал жадно дышать, а отдышавшись, кивнул. В одной руке у Дубэ был лук, и она еще держала его прямо. Лонерину было невыносимо оказаться перед ней таким дураком: он позволил обмануть себя, как новичок.

— Не знаю, кто это был, но ты стреляешь очень точно, — произнес он.

Дубэ с облегчением улыбнулась.

— Мы все время спасаем жизнь друг другу, — пошутила она и протянула ему свободную руку, помогая встать.

Лонерин пристально посмотрел на нее, и на мгновение его сердцу стало тепло.

8 ВСТРЕЧА ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Когда Шерва решил сделать остановку, был уже вечер. Он сошел с коня и всеми легкими вдохнул свежий воздух, который своей прохладой предвещал безлунную ночь. В жилах Шервы текла кровь нимфы, и ему хотелось быть среди природы, а жизнь в Доме очень редко позволяла ему удовлетворить это желание. Он долго смотрел на ту мрачную и разоренную землю, где сейчас находился. Поваленные деревья, обглоданные огнем пни и мертвые растения. Это было все, что осталось от Чащи после Великой Войны и безумств Дохора. Как все-таки мало нужно, чтобы уничтожить жизнь, существовавшую много столетий…

Шерва повернулся к своему собрату по оружию, Леуке, еще сидевшему в седле вместе с мальчиком, которому они заткнули рот кляпом, и дал Леуке знак спускаться. Но тот запротестовал:

— Мы на открытом месте, здесь нас может найти кто угодно.

— Здесь защищенное место, и это приказ.

Леука, не задавая лишних вопросов, сошел с коня и снял с него мальчика. Помимо всего прочего, Шерва был стражем, то есть носил одно из высших званий в Гильдии, а сам Леука был обычным победителем. Он был обязан повиноваться.

Шерва повернулся к черному величавому стволу, рядом с которым стоял. Кора на этом дереве позеленела, его сухие ветви изгибались в пустоте, словно согнутые последней судорогой. Ковер из зловонных листьев шуршал у Шервы под ногами. Значит, вот он — Отец Леса Ниал, могучее дерево, воспетое в «Хрониках Всплывшего Мира». Посередине ствола было дупло — то самое, в которое Ниал опустила руки, чтобы вынуть сердце, которое должно было спасти страны Всплывшего Мира от Тиранно.

Шерва прикоснулся к нему и опустился на колени. «Защити мой путь, охраняй меня ночью, окутай мое ложе».

Его мать и культура нимф научили его чтить великие растения, и потому он прочел эту молитву. В его жизни, посвященной искусству смерти, не было места ни для Тенаара, ни для других глупых богов. Для него существовали только высокие чистые духи, которым поклонялся его народ.

Пока Леука привязывал к соседнему стволу веревку, которая связала пленника, Шерва с любопытством рассматривал этого мальчишку. У того был завязан рот, глаза были красными, веки опухли, на щеках грязь и следы слез. Теперь маленький пленник тоже смотрел на Шерву, и в этом взгляде страж разглядел глубокую ненависть, которая ему понравилась. Шерва заметил и то, что во внешности мальчика была заметна примесь крови эльфов: цвет волос был средний между синим и черным, а верхушки ушей высокие, со странно заостренными концами. Ничего общего с отцом, бессильным получеловеком, которого он, Шерва, дал себе труд убить собственноручно. Может быть, этот мальчик действительно подходил для планов Иешоля, но Шерве это было не интересно и потому не важно.

— Сними с него повязку, — сказал он наконец Леуке.

Тот взглянул на Шерву неуверенно. Мальчишка был для Леуки неудобен, он бы предпочел быть осторожнее. В глубине души Леука тоже был прежде всего убийцей, и для него было важно выполнить задание без всяких неожиданностей. Привал на этой поляне уже сам по себе был рискованной случайностью, а теперь еще велят освободить этого сопляка…

— Но, мой господин…

— Он нужен нам живым, верно? А чтобы он был живым, он должен есть и пить. Сними повязку, я сказал.

Леука не мог идти против старшего и развязал мальчику рот. А маленький пленник, как только у него освободились зубы, изо всех сил укусил его ладонь. Раздался крик, и Шерва мысленно улыбнулся.

— Проклятый ублюдок! — И Леука так ударил мальчика, что рассек ему губу.

Шерва действовал с быстротой молнии: одним прыжком оказался рядом с ними и ухватил Леуку за руку раньше, чем тот смог снова ударить мальчика.

— Иешоль желает получить его целым, ты меня понял? — сказал он своему помощнику, выворачивая эту руку в запястье.

Леука, у которого на теле выступил холодный пот, кивнул.

«Тебе, значит, легко брать верх над слабыми — такими, как Леука; но возьмешь ли ты верх над Иешолем?»