Две тысячи журавлей

Отец оторвался от задумчивого созерцания стены за моей спиной. Наши взгляды встретились. Рука невольно заныла, вспоминая недавнее падение. Но я равнодушно встретился с его взором. Почтения на моём лице наверняка уже не было, ровно как и страха перед болью и смертью. Тот, кого я ещё недавно столь уважал и любил, так безжалостно обошёлся со мной. Мог ведь и не расспрашивать о моих догадках, не вытягивать из меня те ужасные слова! Мог бы выбрать себе противника равного по силам, а бить жалкого мальчишку – это постыдно. Потому в моей измученной душе поселились зимний холод и ледяное безразличие.

Ночная темнота и возмущённые мамины вопли оторвали нас с отцом от противостояния.

– Так и не помог мне ничем! – надрывно кричала его жена. – Простоял большую часть дня, пялясь на этого недоумка! И этот хорош, гадёныш, – она с ненавистью посмотрела на меня. – Никакого почтения ни к почтенному монаху, ни к отцу! Как тебя только тот старик терпел?! Он, должно быть, настоящий святой! И как низко ты его назвал! Акутоо! Злодей! Да как у тебя только язык повернулся сказать такое?

Она подлетела ко мне, замахнулась светильником. Я равнодушно проследил за огненной чертой, пронзившей мрак, затем посмотрел в её глаза, кажущиеся тёмными, заполненными отблесками огня. Мать вздрогнула, отшатнулась. Светильник выпал из её дрожащей руки – отец вовремя его подхватил.

Я молча прошёл мимо них, отодвинул сёдзи и побежал во мрак. Вскоре наткнулся на мохнатое пузо, счастливо вздохнул знакомый лесной запах, обнял друга.

Мы гуляли часть ночи. И Акутоо рассказывал мне о звёздах, красочно пересказал легенду о человеческом пастухе, влюбившемся в небесную фею, о том, как её родственники разлучили молодых супругов, о том, как Пастух пытался найти любимую жену, как его попытки и её слёзы разжалобили кого-то из богов, так, что те позволили Пастуху и Ткачихе встречаться раз в год, на одну единственную ночь, переходя через небесную реку по мосту из сорок…

Потом мы просто молчали. И я не заметил, как уснул.

А когда проснулся, то оказалось, что заботливый барсук усердно заменяет мне подставку для головы своей лапой. Судя по тому, как крепко спал, он ни разу не шелохнулся, оберегая мой сон. И мне было как-то всё равно, кого надул оборотень, чтобы добыть рис и сладости, которыми он меня угощал. Судя по роскоши его утренней трапезы, обманщик обобрал явно не бедняка.

Домой я возвращался спокойно, равнодушный к тому, что последует после моего возвращения. К счастью, Акутоо не провожал меня до границы бамбуковой рощи: там меня поджидал отец. Выходит, он выследил, куда я из деревни убегаю.

– Послушай, Юуки, – начал он торопливо, едва разглядев меня, – я был не прав. Мне совестно, что я покалечил тебя, ведь тебе и без того тяжело. Ты постоянно терзаешься, что ничем не можешь нам помочь: это читается в твоих глазах.

Потрясённо застыл. Глава семьи… извиняется передо мной?

Мужчина подбежал ко мне, осторожно обхватил моё здоровое запястье крепкими пальцами, загрубелыми от тяжёлой крестьянской работы.

– Прости меня, сын! Если сможешь.

Растерянно заглянул ему в глаза, однако не нашёл в них ни капли притворства. Что-то расцвело внутри меня, нежное и тёплое. С жаром сказал:

– Не извиняйся, папа! Ты ведь ударил меня потому, что хочешь вырастить достойным человеком.

Он вздрогнул, потом растерянно сказал:

– Ещё тогда, когда ты был в животе у матери, старуха, умеющая говорить с духами, предсказала, что ты станешь сильным человеком, приносящим счастье тем, кто рядом с тобой. Когда ты родился, то был такой слабый, так медленно рос, так часто болел, что мы не поверили в её слова. Но твой друг прав: мы не заметили, какой у нас сын.

Грустно возразил:

– Если бы я был сильным, тогда помогал бы вам по хозяйству, как и полагается старшему сыну.

– У тебя сильный дух, – уверенно сказал мужчина. – И тот почтенный монах понял это раньше меня.

Отчаянно выдохнул:

– Что проку с сильного духа, если тело такое слабое?

– Поверь мне, от сильного телом, но слабого духом, нету проку, – задумчиво произнёс отец.

– В драке важнее всего сила! Разумеется, я не воин, да и никогда им не стану, но мне так хочется быть сильным, чтобы защищать дорогих мне людей, если придёт опасность!