Две твердыни

И вот еще помню, как сейчас, а сколько времени прошло — когда Заморские Рыцари взяли в плен Саурона, очень мне захотелось повидать Фимбретиль. Я ее помнил все такой же красавицей, хотя в последний раз она была вовсе не та, что в былые времена. И немудрено: они ведь трудились не покладая рук, стали сутулыми и смуглыми, волосы у них выцвели под солнцем, а щеки задубели яблочным румянцем. Но все же глаза у них наши — наши, зеленые глаза. Мы пересекли Андуин, мы явились в тамошний край и увидели пустыню, изувеченную промчавшейся войной. И не было там наших онтиц. Мы их звали, мы их долго искали и спрашивали всех, кто нам ни попадался. Одни говорили, что не видали, другие — что видели, как они уходили на запад, на восток, а может, и на юг. Туда и сюда мы ходили: не было их нигде. Очень нам стало горько. Но Лес позвал нас обратно, и мы вернулись в любимое густолесье. Год за годом выходили мы из Леса и звали наших подруг, выкликали их милые, незабвенные имена. А потом выходили все реже, и выходили недалеко. Теперь наших онтиц как и не было, только и остались, что у нас в памяти, и отросли у нас длинные седые бороды. Много песен сложили эльфы про то, как мы искали наших подруг; потом и люди переиначили эльфийские песни. Мы об этом песен не слагали, мы про них помнили и напевали их древние имена. Наверно, мы с ними все-таки встретимся, и, может быть, еще отыщется край, где мы заживем вместе. Однако же предсказано другое, что мы воссоединимся, потерявши все, что есть у нас теперь. Нынче, кажется, к тому и дело идет. Тот Саурон, прежний, выжигал сады, а нынешний Враг, похоже, все леса норовит извести под корень.

Н-да, и вот эльфы давным-давно сложили про все про это одну такую песню. Пели ее всюду по берегам Великой Реки. Эльфийская это песня: мы бы не так пели, наша была бы очень длинная, чересчур даже длинная, пожалуй. Но эту-то, эльфийскую, мы все помним наизусть. По-вашему вот она как будет:

ОНТ.

Березы оделись прозрачной листвой и вешним
                                  соком полны,
Резвится и блещет лесной поток, прыгая
                                    с крутизны,
Шагается вольно, ветер свеж, рокочет эхо
                                     в горах —
Скорей, скорей возвращайся ко мне, в веселый
                                     весенний край!

ОНТИЦА.

Весна залила поля и луга, расплеснулась зеленой
                                               волной,
В цвету, как в снегу, блистают сады серебряной
                                             белизной,
Брызжет солнце и плещут дожди, чтоб жажду земли
                                               утолить.
Зачем же я возвращусь к тебе из своих цветущих
                                                 долин?

ОНТ.

Простерся и млеет летний покой, золотистый,
                                знойный, дневной,
Под лиственным кровом лесные сны бредут чудной
                                            чередой,
В прохладных чертогах зеленая тишь, и западный
                                           веет ветер —
Приди же ко мне! Возвратись ко мне!
                          Здесь лучше всего на свете!

ОНТИЦА.

Вызревают в летнем тепле плоды, и ягоды все
                                            смуглей,
Золотые снопы и жемчуг зерна вот-вот повезут
                                             с полей,
Наливаются яблоки, соты в меду, и пусть веет
                                    западный ветер —
Я к тебе не вернусь ни за что: у меня лучше
                                     всего на свете!

ОНТ.

Но грянет сумрачная зима, и мертвенной станет
                                                  тень,
В древесном треске беззвездная ночь поглотит
                                 бессолнечный день,
Ветер с востока все омертвит, обрушится черный
                                                дождь,
И сам я тогда разыщу тебя, если ты сама
                                          не придешь!

ОНТИЦА.

Небывалой зимой обомрут поля, кладбищами лягут
                                                   сады,
Заглохнут песни, и смех отзвучит, и сгинут наши
                                                  труды.
Тогда былое явится вновь, и мы друг друга найдем
И вместе пойдем в подзакатный край
                     под черным, злобным дождем!

ОБА.

Мы вместе пойдем заповедным путем за дальние
                                              рубежи,
И нам откроется новый край, и снова заблещет
                                                жизнь.

Древень допел и примолк.