Две твердыни

— Люблю я его. Вот он такой и есть, как изнутри просвечивает. Да что там, люблю — вот и весь сказ!

Неслышно возвратился Горлум; взглянув на Фродо через плечо Сэма, он закрыл глаза и без единого слова отполз в сторону. Сэм через минуту подошел к нему и услышал жеванье и бурчанье. На земле подле него безжизненно вытянулись два небольших кроличка: он жадно косился на них.

— Смеагорл всегда послушно помогает, — сказал он. — Он принес кроликов, вкусненьких кроликов. Но хозяин заснул, и Сэму небось тоже хочется спать? Он не будет сейчас есть кроликов? Смеагорл очень старается, но зверюшки не сразу ловятся.

Сэм был покамест согласен на кроликов, так он и сказал Горлуму. Правда, есть их сырьем он не собирался. Все хоббиты, само собой, умеют стряпать — их этому учат раньше, чем грамоте (которой бывает, что и не учат), но Сэм даже по хоббитским меркам был повар хоть куда, и, сколько раз за время их путешествия что-нибудь стряпалось, столько раз стряпал Сэм. Даже когда они с хозяином сбежали налегке, он и то успел прихватить кой-какую утварь: маленькую трутницу, две плоские кастрюльки, одна в другой, деревянную ложку, двухзубую вилку и несколько вертелов, а глубже и заботливее всего было припрятано в деревянной коробочке главное и невосполнимое сокровище — пригоршня соли. Однако надо было разводить огонь: вообще возни многовато, но того стоит. Сэм поразмыслил, достал кинжал, почистил, подточил его — и принялся свежевать кроликов. Спящего Фродо он не хотел оставлять без присмотра даже на пару минут.

— Слышь, Горлум, — сказал он, — у меня есть для тебя еще одно дело. Сходи-ка ты набери водицы в эти вот кастрюльки.

— Смеагорл сходит за водой, раз его просят, — сказал Горлум. — Но зачем хоббиту столько воды? Он напился, он умылся.

— За тем самым, — сказал Сэм. — Узнаешь, коль не догадываешься. Как воды принесешь, так сразу и узнаешь. Только смотри, за кастрюльки своей горлумской головой отвечаешь.

Пока Горлума не было, Сэм пошел снова взглянуть на Фродо. Тот по-прежнему мирно спал, и в этот раз Сэма особенно поразила худоба его лица и рук.

— Чересчур отощал, — ворчливо сказал он. — Будто и не хоббит вовсе. Ладно, вот сготовлю трусиков — и все-таки разбужу его.

Сэм набрал кучу сухого папоротника, слазил на гору и приволок хворосту; разлапистой кедровой ветви должно было хватить надолго. Он подрылся под холм и сварганил очажок, нащипал веточек, в два счета управился с огнивом, и заполыха\о веселенькое пламя, почти не дымившее, а слегка благоухавшее. Он заслонял и подкармливал свой костерок, когда вернулся Горлум, осторожно неся полные кастрюльки и ворча себе под нос.

Он поставил воду, не расплескав, но вдруг увидел, чем занят Сэм, и издал сипловатый визг, рассерженный и испуганный враз.

— Аххх! Нет-ссс! — вскрикнул он. — Нельзя! С ума сошли глупые хоббитцы, да-да, совсем сошли с ума. Нельзя этого делать!

— Чего нельзя-то? — удивился Сэм.

— Нельзя распускать гадкие красные языки! — злился Горлум. — Огня нельзя, огня: он опассный! Он кусается, он жжется. Он выдаст нас врагам, обязательно выдаст!

— Да вряд ли, — сказал Сэм. — Не выдаст, если не совать в костер сырые ветки. Ну а выдаст — значит, такая наша судьба, никуда не денешься. Мне надо трусиков сварить-потушить.

— Сварить кроликов! — визгнул Горлум. — Испортить чудесное мясцо, которое раздобыл и отдал Смеагорл, бедный голодненький Смеагорл! Зачем? Зачем, глупый хоббит? Они молоденькие, сочные, вкусненькие. Ешь их, ешь! — И он потянулся когтистой лапой за кроличьей тушкой, лежавшей на листах у огня.

— Но-но, прибери грабки! — сказал Сэм. — На вкус и цвет товарищей нет. Ты вон отплевываешься от наших хлебцев, а мне сырой кролик в глотку не полезет. Ты мне трусиков отдал — и ладно, это уж мое дело, как их слопать. Хочу вот их потушить, и хоть ты тресни. Иди налови других и кушенькай их, как знаешь, только чтоб я не видел. Давай, давай, а то кому что глаза мозолит: тебе мой костерок, а мне тут один хмырь болотный. За огнем я пригляжу, он дымить не будет, не беспокойся.

Горлум с ворчаньем уполз в папоротники, а Сэм занялся стряпней.

— Взять ту же крольчатину, — говорил он себе. — Что нужно хоббиту к ней на придачу? Травки-приправки, коренья-картохи, ну, хлеб само собой. А за травками-то, пожалуй, недалеко ходить. Горлум! — тихо позвал он. — Услужи, будь другом, в третий раз. Нарви мне кой-каких травок.

Горлум выставил голову из зарослей, но его физионо- мия не выражала ни дружелюбия, ни готовности к услугам.

— Лавровых листиков, тимьяна и шалфею — да скоренько, пока вода не закипела, — сказал Сэм.

— Нет! — сказал Горлум. — Смеагорл сердитый. И Смеагорл не любит вонючие листики. Он не ест всяких травок-кореньев, нет, моя прелесть, только если совсем-совсем голодный или если он заболел, бедненький Смеагорл.