Две твердыни

Посветлело, туман поднялся и поредел. Высоко над гнилостными испареньями, в ясной небесной лазури сияло золотистое солнце, однако свет его едва-едва пробивался сквозь густую волнистую пелену: над головой появилось блеклое пятно. Теплее не стало, мертвенный болотный мир ничуть не ожил, но Горлум все равно ежился, вздрагивал, глухо ворчал и наконец заявил, что идти нельзя. Точно загнанные зверьки, скорчились они на краю буроватых плавней. Стояла глубокая тишина, лишь шелестели жухлые стебли да трепетали невесть отчего сломанные былинки.

— Ну хоть бы одна пташка! — печально проговорил Сэм.

— Нет, птичек здесь нету, — сказал Горлум. — Вкусненькие птички! — Он облизнулся. — Змейсы есть, пиявсы, ползучая и плавучая, совсем невкусная гадость. А птичек нет, — вздохнул он.

Сэм на него брезгливо покосился.

Тянулись третьи сутки их путешествия с Горлумом. В иных, счастливых и светлых краях мягко легли вечерние тени, а они были снова в пути, и редко случалось им присесть, да и то не для отдыха, а из-за Горлума: он продвигался очень-очень осторожно и не слишком уверенно. Они забрели в самую глубь Гиблых, или Мертвецких, Болот, и было уже темновато.

Продвигались медленно, согнувшись в три погибели, держась поближе друг к другу, в точности повторяя движения Горлума. Мшистые ходуны стали широкими водяными окнами, и все труднее было выбирать места потверже, где нога не тонула в булькающей жиже. Легонькие хоббиты шли налегке, а то вряд ли бы и выбрались.

Вскоре совсем стемнело, в плотной черноте, казалось, не продохнуть. Когда кругом замелькали огоньки, Сэм даже протер глаза: подумал, что малость свихнулся. Сперва вспыхнул огонек где-то слева, бледненький и тусклый, вот-вот погаснет, но тут же явились еще и еще — одни точно светлые струйки дыма, другие как мутные язычки пламени, плясавшие над невидимыми свечами, и множество их возникло, точно призрачное шествие. А оба спутника воды, что ли, в рот набрали. И наконец Сэм не выдержал.

— Что это такое творится, Горлум? — шепотом спросил он. — Что это за огоньки? Кругом же обступили — чего мы им дались? Они откуда?

Горлум поднял голову, он полз на четвереньках, прощупывая и обнюхивая черную лужу.

— Обступили, да, — прошептал он в ответ. — Заманивают нас к мертвецам, да, да, шаг в сторону — и засосет. А тебе-то что? Ты на них не гляди! Пусть себе пляшут! Где хозяин?

Сэм обернулся: Фродо снова отстал, его даже и видно не было. Сэм прошел немного назад, оступаясь на каждом шагу и призывая хозяина тихим, сиплым шепотом. И наткнулся на Фродо, который стоял задумавшись, глядя на бледные огоньки. Руки его беспомощно повисли, с них капала вода и стекала слизь.

— Пойдемте, сударь! — сказал Сэм. — Вы на них не глядите! И Горлум то же говорит: чего глядеть? Пес с ними, давайте выберемся поскорее из этих гиблых мест — уж постараемся!

— Хорошо, — сказал Фродо, как бы очнувшись. — Иду. Не задерживайтесь!

Сэм поспешил обратно, запнулся за корень не то за кочку, увязил руки в илистой жиже и чуть не утопил в ней лицо. Послышалось шипенье, его обдало смрадом, огоньки замигали-заплясали, сближаясь. Черная влага перед его глазами вдруг стала темным окном, в которое он заглянул, и, кое-как выдернув руки, отпрянул назад.

— Там же могила! — вскрикнул он, еле очнувшись от ужаса. — Полным-полно мертвецов, и все глядят!

— Мертвецкие Болота, да, да, так они и называются, — гадко хихикнул Горлум. — Не гляди в воду, когда свечки горят!

— Кто они такие? Откуда взялись? — вздрагивая, спрашивал Сэм у Фродо, который их нагнал.

— Не знаю, кто они, — сказал Фродо дремотным голосом. — Но я их тоже видел: в заводях, когда засветились свечки. Они лежат в черной глубине и глядят мертвыми глазами. Злобные, страшные хари, а рядом — скорбные и величавые, гордые и прекрасные лики, и водоросли оплели их серебристые кудри. И все мертвые, сплошь гнилые трупы, и свет от них замогильный. — Фродо провел ладонями по лицу. — Не знаю, кто они такие и откуда: кажется, я видел эльфов, людей — и орков подле них.

— Да, да, — сказал Горлум. — Все мертвые, все сгнили — эльфы, люди, орки. Потому болота и Мертвецкие. Здесь была великая битва, маленькому Смеагорлу об этом рассказывали, мне бабушка рассказывала, когда еще Прелесть не нашлась. Великая битва, которой не видно было конца. Бились высокие люди с длинными мечами, и страшные эльфы, и орки голосили без умолку. Они бились на равнине у Черных Ворот много дней, много месяцев. А потом наползли, наползли болота — проглотили могилы.

— Но это же все было я не знаю сколько тысяч лет назад, — сказал Сэм. — Не может там быть мертвецов! Волшебство, что ли, какое лиходейское?

— Не знаю, не знаю, Смеагорл не знает, — отвечал Горлум. — До них нельзя дорыться, не доберешься до них. Мы пробовали однажды, да, моя прелесть? — нет, не добрались. Глаз их видит, а зуб неймет, никак, моя прелесть! Они мертвые, их нет.

Сэм угрюмо посмотрел на него и, передернувшись, догадался, зачем Смеагорл хотел до них дорыться.

— Ну, с меня мертвецов хватит! — сказал он. — Как бы нам поскорее отсюда слинять?