Две твердыни

— Этого не знаю, — сказал Арагорн. — И не знаю, зачем орк унес хоббита из лагеря. Наверняка не для того, чтобы помочь пленнику бежать; хотя я, кажется, начинаю понимать, почему, убив Боромира, орки не покушались на жизнь хоббитов, а только взяли их в плен. Они больше ничего не искали, не напали на наш лагерь у реки, а поспешили назад в Исенгард. Думали ли они, что захватили Несущего Кольцо и его верного спутника? Вряд ли. Их хозяева побоялись бы так подробно объяснять это все оркам, даже если бы сами знали. Бандитам доверять нельзя, так что о Кольце наверняка открыто не говорилось. Думаю, что орки получили приказ хватать каждого хоббита живым любой ценой. Может быть, перед битвой один из орков пытался удрать от своих соплеменников с ценной добычей? Измена у этих подлецов — не редкость. Кто-то сильный и самоуверенный решил похитить пленников ради собственной корысти. Вот так я читаю следы. Хотя могу и ошибаться. Но ясно, что один из наших друзей уцелел. Его надо найти и ему надо помочь, а потом вернемся к рохирримам. Негоже нам отступать перед грозным Фангорном, если судьба толкнула хоббита в его темную глушь.

— Не знаю даже, чего я больше боюсь: Фангорнского Леса или голодного пешего перехода назад роханскими степями, — произнес Гимли.

— Раз не знаешь, пошли в Лес! — заключил Следопыт.

Но еще не дойдя до леса, Арагорн увидел новые следы. У речки сохранились неясные отпечатки хоббичьих ног, а немного дальше под огромным деревом — еще несколько таких же следов. На сухой земле они были еле видны.

— Вот тут точно стоял хоббит и смотрел на степь, а потом повернулся и в Лес пошел, — сказал Арагорн.

— Значит, и мы пойдем в лес, — сказал Гимли. — Только, ох, не нравится мне этот Фангорн. Помните, как нас предупреждали? И почему следы не ведут в другую сторону?

— Несмотря на то, что мне про него говорили, — сказал Леголас, — в этом Лесу зла не чувствуется. — Эльф встал на краю тропы, настороженно вытянулся, вслушиваясь и вглядываясь в чащу широко открытыми глазами. — Нет, этот Лес не злой. Я почти не слышу дыхания зла. Если в нем есть что-то недоброе, то очень далеко отсюда, в темных закоулках, где у деревьев почернели сердцевины. Рядом с нами подлости нет, есть только бдительность и гнев.

— На меня не за что гневаться, — сказал Гимли. — Я этому Лесу ничего плохого не сделал.

— Тем лучше для тебя, — ответил Леголас. — Но этот Лес страдал. В нем что-то происходит или вот-вот произойдет. Чувствуете напряжение? Мне даже дышать трудно.

— А мне совсем нечем, — сказал гном. — Этот Лес хоть и светлее Лихолесья, но здесь затхло, и он какой-то обветшалый.

— Этот Лес стар, очень стар, — ответил эльф. — В нем я чувствую себя совсем молодым, впервые за все путешествие с вами, молокососами. Лес стар и полон воспоминаний. В доброе время в нем можно быть счастливым.

— Конечно, ты мог бы в нем быть счастливым! — буркнул Гимли. — Ты все-таки лесной эльф, все эльфы немного странные; но ты меня подбодрил. Куда ты пойдешь, я тоже пойду. На всякий случай приготовь лук, а я выну топорик из-за пояса. Не для деревьев, нет! — быстро добавил он, оглядываясь на дерево, под которым стоял. — На случай, если опять встретится тот старик. Ну, пошли!

И, кончив на этом разговоры, три путника вступили в Фангорнский Лес. Леголас и Гимли предоставили выбор дороги Арагорну. Но Следопыт мало что мог понять в этом лесу, потому что земля была сухая, а на ней лежал слой старых листьев. Предполагая, что хоббиты постараются держаться возле воды, Арагорн часто подходил к ручью. И в конце концов набрел на то место, где Мерри и Пин утоляли жажду и полоскали ноги. Здесь уж их следы — один побольше, другой поменьше, были хорошо видны всем.

— Вот это добрая весть! — воскликнул Арагорн. — Но они здесь были два дня назад, и по-видимому, отсюда пошли в глубь леса.

— Так что же делать? — спросил Гимли. — Не гоняться же за ними по всему дикому лесу. Если мы их в ближайшее время не найдем, то помочь уже ничем не сможем, разве что по дружбе сядем рядом умирать голодной смертью.

— Если больше ничего не останется, так и сделаем, — сказал Арагорн. — В путь!

Они шли, шли и шли, пока не оказались перед тем самым карнизом, на котором Древесник любил греться на солнышке. Ступени они увидели сразу. Солнце пробивало лучами летящие облака, лес казался в его свете веселее.

— Давайте поднимемся на карниз и оттуда посмотрим, куда лучше идти, — предложил Леголас. — Мне все еще трудно дышать, хочу глотнуть свежего воздуха.

Они влезли на карниз. Арагорн поднимался последним и разглядывал ступени.

— Я почти уверен, что хоббиты тоже сюда поднимались, — сказал он. — Да, вот тут есть их следы. Но есть и еще чьи-то, большие и совсем особенные: я таких никогда не видел. Интересно, сумеем ли мы, глядя отсюда, догадаться, в какую сторону они пошли?

Он выпрямился и стал осматриваться.

Карниз был развернут на юго-восток, но широкий вид открывался только в восточную сторону, и там они увидели море деревьев и далеко-далеко равнину, с которой пришли. Больше ничего.