Две судьбы

И еще одно грустное воспоминание всплыло в его памяти, воспоминание о некоем Блюме, человеке с бледным, покрытым шрамами лицом. Он работал в группе ученых, разрабатывавших Направление дельта-1 создания Оружия. В каком-то смысле он, по-видимому, был несколько тронут. Поскольку Ройланд работал над Направлением дельта-3, то виделся с ним довольно редко и еще реже разговаривал. Стоило с ним только поздороваться, как он тотчас же заводил целую лекцию об ужасах нацизма. Его необузданная фантазия рисовала «газовые камеры» и крематории. Какой здравомыслящий человек мог бы этому поверить? Он огульно охаивал всю германскую медицину, утверждая, что опытные врачи, дипломированные специалисты, прибегали к использованию человеческих существ при проведении экспериментов, имевших фатальный исход. Однажды, пытаясь воззвать к здравому смыслу этого Блюма, Ройланд спросил, какого же рода эксперименты имели место, в ответ на что этот мономаньяк понес несусветнейший бред, что-то об оживлении погибших от обморожения посредством помещения их в постель с обнаженными женщинами! У этого несчастного было явно выраженное сексуальное расстройство, если он мог поверить в такое. Он еще наивно добавил, что переменным фактором при проведении серии подобных экспериментов было использование женщин немедленно после полового сношения, через час после полового сношения и так далее. Ройланд покраснел от стыда за него и сразу же переменил тему разговора.

Но не это сейчас он хотел вспомнить. Так же, как и не хотелось вспоминать тот бредовый рассказ Блюма о женщине, которая делала абажуры из татуированной кожи узников концлагерей. Существовали, разумеется, люди, способные на такое, однако ни при каком режиме таким людям не удавалось бы подниматься до положения, дающего им реальную власть. Ведь они были просто неспособны к выполнению работы, требующей громадной ответственности, ибо их безумие зашло слишком далеко.

«Познай своего противника», формула эта никогда не теряет своей актуальности, разумеется, только зачем сочинять такую совсем уж бессмысленную лож? Блюм, во всяком случае, не был злонамеренным лжецом. Он получал письма, написанные на идиш, от друзей и родственников, живших в Палестине, а именно они и были источником множества самых свежих слухов, которые, как предполагалось, основывались на сообщениях беженцев.

Но вот он и вспомнил. Около трех месяцев тому назад Блюм пил чай в кафетерии, перечитывая письмо. Руки его тряслись. Ройланд попытался проскользнуть мимо, ограничившись кивком. Однако Блюм резко выбросил свою худую жилистую руку и задержал его. В глазах его стояли слезы.

— Как это гнусно, скажу я вам, Ройланд, как гнусно и жестоко. Они даже не дают им возможности вскрикнуть, даже взмахнуть в гневе кулаком, даже не дают вознести молитву, как подобает умирающим. Они их водят за нос, говорят, что везут в сельские поселения, в трудовые лагеря, и поэтому целый эшелон сопровождают всего лишь четверо-пятеро мерзавцев. Они обманным образом заставляют людей раздеться, уверяя их в том, что проводят санобработку. Затем столь же обманным образом загоняют их в душевые камеры, а тогда уже просто не остается времени на то, чтобы возносить молитвы — из душевых воронок идет газ!

Блюм отпустил его и уткнулся лицом в ладони. Ройланд что-то промямлил, погладил его по плечу и потрясенный побрел прочь. По-видимому, на этот раз у этого невысокого человека с расшатанными нервами были какие-то неопроверженные факты. Такие подробности пичкали ложью — это все тот же древний метод кнута и пряника.

Да, все как-то чертовски охотно соглашались с ним, едва он ступил на самую нижнюю ступеньку лестницы, ведшей ко входу в консульство! Приветливый охранник у входа, консул, который непрерывно понимающе кивал и делал вид, что допускает, что его рассказ не обязательно плод больного воображения, охранники, с которыми он завтракал — какой спокойный оптимизм излучали все эти люди. «Спасибо, я не забуду вас, капрал Коллинз. Вы мне очень помогли». Он испытывал явное расположение к этому солдату, но только сейчас вспомнил, как очень быстро отвернулся капрал, услышав эти его слова. Чтобы не выдать себя ухмыляющимся взглядом?

Сержант еще раз прошел вдоль прохода и заметил, что Ройланд не спит.

— Что, передумал? — спросил он дружелюбно. — Доставай приличные часы, и я, может быть, найду кусок хлеба для тебя. Там, куда вы все сейчас направляетесь, дружок, часы не понадобятся.

— Что вы имеете ввиду? — резко спросил у него Ройланд.

— Да там у них часы развешаны по всему лагерю, парень, — поторопился успокоить его сержант. — В лагере все всегда знают который час. Там можно спокойно обходиться без часов. — И он поспешил дальше по приходу.

Ройланд вытянул руку и, как тогда Блюм, вцепился в человека, который сидел напротив него. Хорошо рассмотреть его было невозможно, так как в огромном самолете не было иллюминаторов, и его чрево было освещено не более, чем полудюжиной тусклых плафонов под потолком.

— По какой причине вы здесь?