Две столицы

— Подать подушную собирать еще рано — только разверстали суммы на становых приказчиков, но есть поступление пошлин с Ирбитской ярмарки в тридцать пять тысяч. С иных торжищ, общим числом в двадцать семь, получено три тысячи двести рублей. С Екатеринбургского монетного двора к отправке по высокой воде на Чусовой был приготовлен караван с мелкой медной монетой на сумму восемьсот семьдесят пять тысяч рублей. Скорее всего, уже отправился, но к нашему отбытию до Казани не дошел. С захваченных барнаульских заводов взято в казну двести пять пудов серебра слитками. Этот груз також с Екатеринбургским караваном пойдет. Иные ничтожные прибытки оглашать нет смысла. Я указал их в ведомости.

С этими словами Рычков протянул мне пачку листков. Я быстро просмотрел их, мысленно поморщился. В ведомостях не было налогов с городов. Ладно, Казань… А где Оренбург? Или Творогов успел что-то себе прикарманить? Я набросал быстро записку с требованием начать расследование, показал ее Перфильеву и подвинул Хлопуше. Тот согласно покивал головой.

— Из означенных сумм — продолжал тем временем Рычков — Было выплачено казанским промышленникам за амуницию двадцать девять тысяч рублей. За пушки и огневой припас с заводов две тысячи двести рублей. Но это только часть груза, что по зимнику привезли. Большая часть идет сплавом с верховьев Чусовой. За баржи для каравана уплочено частным владельцам восемьсот рублей. Ещё тысяча двести ушло в оплату зерна, круп и фуража. Большую часть, государь мы привезли в караване. Часть оставили как резерв в Казани.

Я кивнул, подтверждая разумность решения.

— Иные траты, — Рычков совсем успокоился — Оплата жалования по казенным ведомствам — девятьсот рублей, в том числе и на содержание каторжных. На дела печатные господина Новикова выдано семьсот пятьдесят рублей. На содержание родовспомогательного дома выделено триста рублей. Иные расходы суммарно еще полторы тысячи. Все в дополнительной ведомости расписано.

Ещё одна пачка бумаг легла мне на стол.

— Сверх этих расходов Николай Иванович просит ещё тысячу, — Рычков кивнул на Новикова. — Но зачем не говорит. Так что я пока ваше повеление не услышу не дам.

Я ухмыльнулся. Какой хозяйственный у меня министр. Я прямо умиляюсь и верю, что с оплаты барж и фуража ну совсем ни капельки себе не отстегнул.

— Ладно, сиди — я остановил было вскакивающего Новикова. — О делах печатных мы отдельно поговорим. Расскажите что с дворянами.

— Так Николай Иванович этим как раз и занимался. Пусть он и ответит, — Рычков сделал жест в сторону Новикова и дождавшись моего кивка сел.

Новиков поднялся и без всяких бумажек начал:

— Хорошо. Начнем с дворян. Судя по переписи от 1766 года в Казанской губернии при общей численности населения в миллион с четвертью человек лиц дворянского сословия всего около тридцати тысяч. Причем помещиков среди них не больше пятой части. Прочие же: или бедные однодворцы или выслужившие дворянское звание с нижних чинов и ничего кроме жалования не имеющие. Для этих нищих дворян после манифеста вашего величества в жизни практически ничего не меняется. Кроме того что теперь они тоже становятся податными. Мы с Дмитрием Васильевичем Волковым для таких дворян составили разъяснительные воззвания и при выборах в местное самоуправление никаких препятствий им не чинилось, за исключением обязательной письменной присяги вашему величеству.

Новиков коротко поклонился мне. Я посмотрел на казаков из правительства. Кажется, никакого неприятия на их лицах нет.

— Дворяне же из тех, что постоянно жили в своих поместьях — продолжал Новиков — Пострадали сильно. Примерно тысяча семей были убиты крестьянами целиком, включая детей. Еще в примерно трех тысячах дворянских семей убили только мужчин, а семьи дворян выброшены из домов без средств к существованию. Жены и дети дворянские, кто не замерз, по большей части нашли приют в монастырях и при храмах.

Лица присутствующих нахмурились. Я тоже тяжело вздохнул, перекрестился.

Такой результат, к сожалению, был неизбежен. Слишком сильна была ненависть к барам в народе. И мой манифест вызвал в крестьянской среде всплеск необыкновенной жестокости.

Новиков продолжал:

— И вот именно для решения затруднения сирот из дворянских семей я и просил денег у Петра Ивановича. Я мыслю, что следует основать школу для постоянного проживания детей на полном пансионе. По образу Королевской школы в Кентербери. Овдовевшим дворянкам следует предложить работу учителями в деревнях. Но только в совершенно другой губернии. Там где о них ничего не знают. Не следует снова допускать ошибку и возвращать дворянок в родные места. Пользы от этого не будет никакой.

Камень в мой огород. Смелый и ершистый этот мужик, Новиков. Екатерина с ним намучалась, а теперь моя очередь.

— Дабы заставить крестьян всерьез принимать школьных учителей и принудить их отдавать в школы детей следует, манифестом, объявить введение налога на безграмотность. Скажем в один рубль.

Правительство зашумело,

— Не дорого ли берешь, Николай Иванович? — первым отреагировал Перфильев